23 
Прощаясь, бабушка пообещала, что завтра же наведается в дом миссис Полгенни и немедленно известит Бурдонов о результатах переговоров.
* * *
На следующий день бабушка сказала, что собирается отправиться в логово миссис Полгенни, и предложила мне сопровождать ее. Я, конечно, согласилась.
В город мы пошли пешком, по пути беседуя о Бурдонах и взвешивая возможность того, что миссис Полгенни решится отпустить Ли поработать в Хай-Торе.
— Это значило бы, что ей, скорее всего, придется прожить там несколько недель.
— А почему бы ей не ездить туда каждый день?
— Видишь ли, я думаю, что для такой работы нужно очень хорошее освещение. Она может приехать туда, а тут выяснится, что день слишком пасмурный.
Лучше ей все время находиться в Хай-Торе.
Разве миссис Полгенни будет возражать против этого?
— Миссис Полгенни видит вокруг себя сплошные грехи, даже если их нет и в помине, и всегда ожидает худшего. Она хотела бы держать Ли под крышей собственного дома, чтобы следить за ней бдительным оком.
Мы подошли к дому. Его окна сияли, камешки на дорожке выглядели так, будто их только что помыли и протерли, а ступеньки крыльца были свежевычищенными. Мы постучались в дверь.
Ответа долго не было. Мы прислушались, и нам показалось, что внутри кто-то шевельнулся. Бабушка громко произнесла:
— Это миссис Хансон и Ребекка. Ты тут, Ли?
Дверь открылась, и на пороге появилась Ли, раскрасневшаяся, робкая и очень хорошенькая.
— Мамы нет дома, — сказала она. — За ней приехали с фермы Эгхем. У миссис Мастере началось.
Бабушка понимающе кивнула и спросила:
— Нельзя ли нам зайти на минутку?
— О да, конечно, пожалуйста, — ответила Ли.
Мы прошли в прихожую. Я заметила, что латунные предметы начищены до зеркального блеска. Тут стоял диван с двумя подушками, симметрично расположенными по углам; чехольчики на спинках стульев были безупречно чистыми, а на ручках кресел лежали салфеточки, чтобы сидящие не пачкали мебель.
Мы с трудом осмелились сесть.
— Может быть, я попрошу маму зайти к вам, как только она вернется? Я просто не знаю, когда она будет дома. С этими родителями ничего заранее неизвестно.
— Собственно говоря, это касается тебя, Ли, — сказала бабушка. В конце концов, Ли было около восемнадцати лет, а в этом возрасте человеку уже пора самому принимать решения. Но Ли была очень скромной девушкой, а миссис Полгенни — деспотичной матерью. — Ты знаешь французов, которые здесь живут?
— Эти, из Хай-Тора? — спросила Ли.
Бабушка кивнула.
— Вчера они были у нас в гостях… — и, когда мы показывали им замок, они обратили внимание на гобелены, которые ты починила.
— О, мне очень полюбилось это занятие, миссис Хан сон.
— Я знаю. Это внесло в твою жизнь разнообразие, верно? Так вот, у них есть несколько превосходных гобеленов французской работы. Ты слышала о таких, Ли? Конечно, слышала. Считается, что они — лучшие в мире. Эти гобелены очень древние и нуждаются в ремонте. Увидев, что ты сделала с нашими…
Глаза Ли засияли.
— В общем, они хотели бы поговорить с тобой по поводу починки их гобеленов.
— О, я с удовольствием взялась бы за это. Мне уже надоело вышивать розочки и бабочек на дамском белье.
— Подобная работа — совсем другое дело, правда?
И интересно… ведь их сделали люди, которые жили сотни лет назад.
— Да, я понимаю.
— Видимо, тебе придется пожить там, пока ты будешь делать эту работу. Тебе понадобится хорошее освещение, а ездить взад-вперед — слишком долго.
Ли кивнула, а потом сказала:
— Матушка не любит, когда я ухожу из дома, даже к вам.
— Вот это я и хотела обсудить с ней. Я пообещала месье и дамам Бурдон поговорить с вами. Они очень хорошо заплатят. Мне кажется, вы сами можете назвать цену.
Я изучающе смотрела на Ли. Она вообще была хорошенькая, а теперь, когда ее охватило радостное возбуждение, это стало еще заметнее.
— Не хотите ли чашечку чаю? — спросила она.
— Это было бы очень кстати, — ответила бабушка.
Ли вышла. Мы оглядели комнатку, и я поняла, о чем сейчас думает бабушка. Комната имела нежилой вид. Я не могла представить человека, который был бы счастлив в таком доме. Здесь нужно было постоянно заботиться насчет того, что правильно и пристойно в глазах строгой миссис Полгенни, а об удовольствиях нельзя было и помыслить.
23 
