83 
— Я никогда не смотрела на это с такой точки зрения. Мама давно умерла — Я улыбнулась Седеете. — Если я тебе понадоблюсь позже, если ты не сможешь уснуть и захочешь поболтать, позвони в колокольчик и пошли кого-нибудь из слуг. Я приду, и мы поболтаем.
— Спасибо тебе. Ты очень утешаешь меня… если меня можно утешить.
— Можно. У тебя еще все будет хорошо.
Селеста слабо улыбнулась. Теперь она выглядела получше — очень молодая, со следами слез на ресницах и со слабым румянцем на щеках.
Мне нужно было побыть одной и подумать. Селеста потрясла меня. Хотя я и сказала ей, что не принимаю этой идеи с появлением привидения, но описание одежды произвело на меня впечатление. Будучи столь заинтересованной в данном предмете, Селеста, конечно, обратила больше внимания на детали, чем кто-либо другой на ее месте, и чрезвычайно точно описала их.
Я представила свою маму, идущую по саду. Волосы выбились из-под шляпы, которая так идет ей, и смешались с белым мехом оторочки…
Селеста описала все очень точно.
Это было невероятно. Если бы моя мама явилась, то не для того, чтобы пугать бедную Селесту, а ко мне или к Бенедикту и, разумеется, не таким ужасным образом.
Я вспомнила тот случай, когда мне показалось, будто она находится в моей спальне. Я не видела ее, не слышала ее голоса. Была лишь убежденность в том, что она рядом. Тогда я была переутомлена и беспокоилась за Люси, за то, что с ней станется.
В такие периоды у всякого могут случиться галлюцинации. Но я-то не видела ее, а Селеста утверждает, что видела очень отчетливо, и может подробно описать одежду.
В тот вечер она не прислала заемной, но перед сном я сама зашла узнать, как дела, и нашла ее мирно спящей.
Всю ночь я не могла заснуть и часам к пяти утра я убедилась, что сна нет ни в одном глазу.
Усевшись в кровати, я шепотом произнесла:
— Я не верю в это.
Но описание одежды было точным. У мамы в свое время была такая одежда. Возможно ли, чтобы ее кто-нибудь отыскал, надел и явился именно на то место, чтобы изобразить привидение?
Мне не давала покоя эта мысль.
Я встала рано, хорошенько обдумав дальнейшие действия. Мне понадобится помощь миссис Эмери. Я доверюсь ей, и она оценит это.
Для начала я отправилась к Селесте.
Она выглядела утомленной, разбитой, и я почувствовала облегчение, когда она выразила желание оставаться в постели все утро. Она призналась, что очень устала.
Я сказала, что пришлю в ее комнату легкий завтрак, а потом ей нужно постараться уснуть. Позже я зайду навестить ее.
Миссис Эмери была сторонницей хорошо опробованных средств. Она твердо верила в благотворное действие чашки доброго чая и пила его как в одиннадцать, так и в полдень.
Явиться к ней в одиннадцать было подходящим моментом.
— Она всегда радовалась моему приходу. Хозяйкой в доме была, конечно, Селеста, но теперь, когда я стала взрослой, миссис Эмери считала хозяйкой меня. Она не могла относиться к иностранцам с таким же уважением, как к соотечественникам, поэтому в ее глазах я была не менее важной персоной, чем Селеста.
— Мне хотелось бы поговорить с вами, миссис Эмери, — сказала я.
Она приосанилась:
— Что ж, это всегда удовольствие, мисс Ребекка.
— Благодарю вас.
— Вы поспели как раз к чаю. Он вот-вот будет готов.
— О, благодарю вас.
Пока длился ритуал заваривания, я не раскрывала рта. Я наблюдала за миссис Эмери. Не раз мне доводилось слышать, как она внушала прислуге: «Прогреть чайник кипятком. Хорошенько обсушить, прежде чем всыпешь заварку. По чайной ложке на человека, плюс ложку на чайник. Залил, размешал, и пусть постоит пять минут — ни секундой меньше, ни секундой больше».
Чай был налит в чашки, предназначенные для почетных гостей. Мне польстило, что я причислена к этой категории.
— Миссис Эмери, — начала я, — я очень озабочена вчерашним происшествием.
— Ах да… миссис Лэнсдон… она, и в самом деле, потрясена.
— Вам известна причина ее обморока?
— Нет. Я как раз обдумывала это. Впрочем, вряд ли это возможно. Интересно, не в положении ли она?
— О нет, думаю, ничего подобного. Ей показалось, что она увидела под дубом… нечто.
— Господи спаси нас, мисс Ребекка! Только не привидение!
— Миссис Лэнсдон уверена, что она видела кого-то… на той самой скамье.
— Спаси нас и помилуй! И что же дальше?
— Она описала одежду. Ту самую, что носила моя мать.
83 
