Особенно,... 
94 
Словно загипнотизированная, Пруденс протянула руку и коснулась кончиком пальца четко очерченного рта. Мак-Кей шумно вздохнул, и она поняла, что выдала свое присутствие.
Девушка сорвала листок со столба и сунула его в сумочку.
— Глупые власти. К чему засорять красивый город этим мусором.
Мак-Кей поймал ее запястье и крепко сжал.
— Вы видели его? Вы знаете, где он?
Пруденс выдернула руку, отказываясь встретиться с ним взглядом.
— Я не имею ни малейшего понятия, о ком вы говорите.
Трепещущий на ветру клочок кремового цвета на следующем столбе привлек ее внимание. Пруденс направилась к нему. Мак-Кей порылся в своей сумке, и шелест бумаги заставил девушку застыть на месте.
Она обернулась. Мак-Кей стоял, вытянув руку и зажав в кулаке горсть объявлений. Ветер вырвал один листок и понес его по улице. Мужчина умоляюще смотрел на девушку.
— Можете порвать этот, если хотите. Но они расклеивают их быстрее, чем я успеваю срывать. Кто-то выдал его, девочка, и могу побиться об заклад, что это его никудышний дед.
Пруденс бросила встревоженный взгляд в оба конца улицы и убедилась, что каждый столб щеголял листком с портретом мужчины, поражающим своим сходством с Себастьяном.
Ее голос сорвался, и в нем послышались истерические нотки.
— С какой стати вы хотите помочь ему? Я знаю, кто вы. Вы вышвырнули его из Данкерка раньше, чем остыл труп его отца.
Мак-Кей в два шага сократил расстояние между ними. Ноздри его гневно раздувались.
— Это ложь. Когда я завладел Данкерком, мальчишки там не было, а черная душа Брендана Керра уже жарилась в аду. — Он провел рукой по глазам, словно так мог стереть гримасу боли, исказившую его лицо.
— Я несколько раз видел парнишку, скрывающегося на моей земле, крадущегося за кустами, словно какой-то дикий зверек. Но мне никогда не удавалось приблизиться к нему. Знаешь ли ты, каково было видеть глаза его матери, заглядывающие прямо тебе в душу с того грязного, покрытого синяками лица?
— И тем не менее, вы забрали у него единственное сокровище — Данкерк.
Плечи Мак-Кея поникли.
— Я бы не прогнал мальчика, когда Керр умер. Я позволил бы ему остаться, заботился бы о нем, кормил его, одевал, послал бы в школу. Но он ни разу не дал мне шанса сделать для него это. Он ничего не хотел от меня. Бог мой, я даже не мог его поймать.
Он опустил голову. Было что-то трогательное в этом человеке, какая-то доброта, которую Пруденс уловила в нем с первого момента их встречи. Казалось, что они знали друг друга уже много лет.
Девушка мягко дотронулась до его рукава. Надежда засветилась в ее глазах.
— Не отчаивайтесь, лаэрд Мак-Кей. Возможно, если мы оба очень постараемся, мы сможем поймать его вместе.
Взгляд мужчины прояснился, и он стер непрошенную слезу с ее щеки шершавыми пальцами.
— Если парень сможет устоять против тебя, девушка, значит, он еще больший дурак, чем его отец.
Он открыл ей свои объятия. Пруденс так устала от тайн, а плечи Мак-Кея, как и плечи ее отца, казались достаточно сильными и надежными, чтобы выдержать все натиски судьбы. Девушка доверчиво прижалась щекой к мягкой ткани пледа и увидела, что фонарщик сорвал листок со столба и растворился в темноте промозглой зимней ночи.
Пруденс постучала и вошла в спальню своей тети. Триция полулежала среди пуховых подушек, словно королева. Она достала наманикюренным пальчиком шоколад из коробки в золотистой фольге и положила его в рот. Пруденс подошла к ней, недоумевая, какое неотложное дело могло заставить тетю проснуться раньше полудня?
Жидкий свет пасмурного зимнего дня просачивался сквозь заиндевелое окно. Всевозможная корреспонденция была разбросана по атласному покрывалу.
— Доброе утро, дорогая. Надеюсь, ты хорошо спала.
Триция слизала шоколад с губ, чем напомнила девушке ленивую сытую кошку.
Пруденс надеялась, что очки скрывают ее припухшие глаза.
— Как младенец, — солгала она.
— Вчера ты пришла довольно поздно.
Тревога девушки улеглась. В конце концов, ей предстоит выслушать всего лишь брюзжание по поводу позднего возвращения.
— Лаэрд Мак-Кей водил меня в кофейню. Мы разговорились и потеряли счет времени.
Триция вскинула безупречно вычерченную бровь.
— Несколько неприлично для твоего положения в обществе развлекать незнакомца в публичной кофейне, ты так не считаешь?
Пруденс проглотила дерзость, готовую сорваться с ее языка, обо всех незнакомцах, которых Триция развлекала в своей спальне.
94 
