48 
Воплотить свое решение не представляло особого труда. Меня не было дома всего три недели. Возможно, я забеременела незадолго до отъезда. Никто не сумеет точно определить момент зачатия ребенка.
У меня будет ребенок. Я стану матерью. Эта мысль вывела меня из состояния глубокой подавленности, вызванного разлукой с Жераром. Я знала, что Жан-Луи придет в восторг. А для моей матери и Сабрины это известие будет огромной радостью. По их мнению, единственным недостатком в нашем браке являлось только отсутствие детей.
Дитя запретного союза. Я все больше увязала во лжи. И хотя вся семья будет бурно радоваться прибавлению семейства, для меня ребенок будет постоянным напоминанием о тех трех неделях восторга, когда я поступилась теми принципами, в духе которых воспитывалась.
Раскаиваться я не собиралась, потому что это принесло бы лишь горе для всех.
Когда я сообщила о беременности Жан-Луи, он был потрясен.
— Это то, чего ты всегда хотел, — сказала я, — чего мы оба всегда желали.
— Ты — чудо! — воскликнул он. — Я думал, мое счастье зависит от тебя одной… А теперь и это…
Моя мать и Сабрина пришли в восторг. Ничего не могло порадовать их больше, чем известие о ребенке в семье.
Дикон передернул плечами и притворился безразличным.
— Дети очень шумные, — объявил он. — Они плачут и требуют присмотра.
— О, Дикон, дорогой! — воскликнула Сабрина. — Ты тоже был когда-то младенцем!
— Ну и что, я уже вырос.
— Так же, как и мы все, — заметила Сабрина.
— Случается, дети рождаются мертвыми, — сказал Дикон. — Некоторые народы сбрасывают младенцев со скалы, чтобы улучшить породу. Слабые погибали, а сильнейшие выживали. Так поступали римляне, или стоики, или кто-то в этом роде.
— Моего ребенка никто со скалы не сбросит, — заявила я. — Он благополучно будет расти, окруженный заботой.
Дикон надулся. Он так и не простил мне то, что я уличила его в поджоге амбара. Я прекрасно помнила, что явилось причиной несчастья, случившегося с Жан-Луи. В семье же старались не упоминать об этом. Сабрина и моя мать были бы счастливы забыть о происшествии.
Необходимость готовиться к появлению ребенка помогла мне и избавила от тягостных размышлений, которые, я уверена, замучили бы меня.
Конечно, я часто думала о Жераре и наших свиданиях.
Вспоминала дядю Карла, проницательно разглядывающего меня и называющего Карлоттой. Действительно ли это были причуды его памяти? Почему он видел во мне давно умершую женщину?
Иногда у меня разыгрывалось воображение и я допускала, что Карлотта воплотилась во мне, ведь дядюшка Карл говорил: «Она ушла совсем молодой, так толком и не пожила, а была так полна жизни».
Что за фантазии! Предположить, будто Карлотта воплотилась во мне… и что Жерар — воплощение ее любовника, с которым она встречалась в Эндерби!
Я нашла себе оправдание. Я пыталась убедить себя: «Да, я встретила его, полюбила, ступила на путь распутства, но это была не разумная Сепфора, а давно умершая страстная Карлотта».
Эти шаткие доводы не могли служить достойным оправданием. Я наслаждалась своим любовником. Я была той самой чувственной и страстной женщиной, которая по-настоящему узнала себя. Теперь я поняла, что всегда испытывала смутную неудовлетворенность и всегда хотела такой любви, какую давал мне Жерар.
«Будь разумной, — предостерегала я себя. — Ты — безнравственная изменница, носишь дитя греховного союза и выдаешь его за плод супружества».
У меня родилась крошечная девочка. Она была сильной и здоровой, и, повинуясь внезапному побуждению, я решила назвать ее Шарлоттой.
«Шарлотта, — думала я, — это не совсем Карлотта, но что-то очень близкое. Живое свидетельство того времени, когда я стала другим человеком и вела себя так, как поступила бы на моем месте моя давно умершая предшественница».
Итак, моя дочка появилась на свет. А имя Шарлотта, по мнению моей матери, звучало слишком сурово, мы стали называть это очаровательное создание Лотти.
РАСКРЫТАЯ ТАЙНА
Прошло два года после появления Лотти. Я обожала ее. Она была больше, чем просто долгожданное дитя. Лотти дала мне силы вынести тяжесть разлуки с Жераром.
Конечно, случались моменты глубокого уныния, когда я чувствовала себя раздавленной бременем обмана. Но та радость, которую испытывал Жан-Луи в связи с предстоящим событием, утешала меня. Правда, ребенок не даст мне забыть про свою огромную вину, а совесть будет мучить меня всегда.
48 
