27 
В ужасе сознавая, что если сделает хотя бы шаг к Ричарду, то поставит себя в унизительное положение и предаст Одри, Мейбл пробормотала:
– Я сама справлюсь. – Она даже нашла в себе силы улыбнуться. – Я, знаете ли, не ребенок, а взрослая женщина.
Зря она это сказала. Ответный взгляд, которым Ричард медленно обвел ее фигуру, вызвал у Мейбл ощущение, будто внутри у нее все плавится.
– Да, я знаю, – мрачно ответил он прежде чем отвернуться. Когда Ричард уже стоял по другую сторону живой изгороди, Мейбл услышала, как он негромко добавил, словно разговаривая сам с собой: – В конце концов, я тоже не мальчик, а мужчина.
Она тут же сказала себе, что ослышалась. Наверное, воображение сыграло с ней злую шутку, вложив в уста Ричарда слова, которые он, вероятнее всего, и не думал произносить.
Мейбл относительно легко преодолела преграду, но, как только снова оказалась на земле, тут же ухитрилась споткнуться о несуществующую кочку. Позже она могла объяснить себе происшедшее только тем, что слишком сосредоточилась на проклятом препятствии и перестала смотреть под ноги.
Споткнувшись, она невольно вскрикнула. Ричард отреагировал молниеносно: быстро развернулся, обхватил Мейбл и притянул к себе. В результате она оказалась в гораздо более тесном контакте с его телом, чем если бы Ричард просто помог ей перебраться на другую сторону.
Мейбл вдохнула теплый мужской аромат его тела, и сердце ее забилось вдвое быстрее. Порыв ветра взлохматил ее кудри, одна прядка упала на щеку, и Ричард осторожно отодвинул волосы с ее лица и заправил за ухо. Вероятно, поначалу он действовал чисто инстинктивно, но потом замер и внимательно всмотрелся в глаза Мейбл, словно пытаясь что-то прочесть в них.
Позже, задним числом, Мейбл говорила себе, что именно в этот момент ей следовало оттолкнуть Ричарда или каким-то иным способом дать понять, что его близость ей неприятна; именно тогда следовало вспомнить об Одри, но вместо этого Мейбл просто стояла и смотрела на него широко раскрытыми глазами. Ей вдруг стало не хватать воздуха, и губы сами собой приоткрылись, женщина попыталась дышать глубже, но от этого грудная клетка расширилась и ее груди оказались прижатыми к торсу Ричарда. Совершенно немыслимо предположить, что Ричард мог почувствовать их податливость и уж тем более заметить, как набухли и затвердели соски, ведь их тела разделяло несколько слоев теплой одежды. Но все-таки, как догадалась Мейбл, он что-то почувствовал, прочел молчаливое приглашение если не в реакции ее тела, то во взгляде, потому что движения рук, поправлявших ее волосы, внезапно стали ласковыми, большой палец нежно погладил чувствительную зону за ухом. Гладит меня, словно кошку, подумала Мейбл, тщетно пытаясь справиться с волной сладостных ощущений, порожденных этими прикосновениями.
Мейбл понимала, что дышит слишком часто, что своим поведением выдает сокровенную тайну, но ничего не могла с собой поделать. Другая, более опытная, женщина никогда бы не отреагировала так бурно на обыкновенную, ни к чему не обязывающую ласку, да даже и не ласку в полном смысле слова, а так, полувопрос-полуприглашение, после которого обоим следовало отстраниться друг от друга и сделать вид, будто ничего не произошло: подумаешь, он всего лишь коснулся пальцем ее щеки.
Но она отреагировала чересчур остро, глаза расширились, тело затрепетало, дыхание превратилось в короткие прерывистые вздохи, и Ричард, конечно, расценил это как приглашение столь же откровенное, как если бы Мейбл произнесла его вслух по слогам.
По-видимому, ему не составило труда правильно расшифровать ее послание, потому что прежде, чем Мейбл успела разобраться в своих чувствах и хотя бы помыслить о сопротивлении, рука Ричарда взяла ее за подбородок и приподняла ее голову. Как-то само собой получилось, что он придвинулся еще ближе, и Мейбл получила возможность отчетливо почувствовать его силу и… слабость. Мейбл не желала замечать очевидного и отчаянно пыталась убедить себя, что твердая плоть, упиравшаяся ей в бедро, всего лишь плод ее разыгравшегося воображения.
Возможно, если бы она не бросила все силы на борьбу с самой собой, то смогла бы предвидеть, что последует дальше, и избежать этого. Однако, поглощенная внутренней борьбой, она только и могла, что беспомощно, как очарованный подросток, смотреть в глаза Ричарду, понимая, что он собирается ее поцеловать и что она должна каким-то образом остановить его, но в то же время сознавая, что не сделает этого.
27 
