Особенно,... 
7 
С тех пор как Одри в начале лета окончила школу, у Мейбл стало иногда возникать ощущение, будто из них двоих ребенок – она, а Одри – мать. Ей казалось, что дочь взрослая, зрелая, что она гораздо лучше способна справиться со всеми проблемами.
Мужчины из их окружения вдруг стали замечать, что Одри выросла и становится очень-очень привлекательной, и Мейбл с тайной гордостью наблюдала, как Одри ловко парировала неумеренные комплименты в свой адрес. Девушка любезно, но твердо давала понять желающим поухаживать, что рассматривает их внимание лишь как отеческую заботу, и вполне недвусмысленно показывала, что их неуклюжее заигрывание ее не интересует. Так же ловко она держала в узде и сверстников.
Мейбл с тяжелым сердцем провожала дочь в университет. Пришлось признать, что девочки больше нет, ее место заняла взрослая женщина. Испытывая гордость от того, кем стала ее дочь и кем ей еще предстояло стать, Мейбл вместе с тем молилась, чтобы Одри благополучно закончила учебу и начала работать на избранном поприще, прежде чем всерьез полюбит кого-нибудь.
Но, похоже, своими молитвами она накликала дочери как раз ту судьбу, которой страстно желала ей избежать.
Ричард… Какое все же странное, несмотря на распространенность, имя: чересчур театральное и слишком… мужское. Сразу вспоминаются герцог Глостер, впоследствии король Ричард III, увековеченный Шекспиром в одноименной хронике, и Ричард Львиное Сердце. Строго говоря, Одри ни словом не упомянула, что влюблена в этого Ричарда. Но манера произносить его имя, чуть заметное придыхание в голосе, и то, что она, Мейбл, остро почувствовала все эти нюансы, заставляли ее с нетерпением ждать встречи с мужчиной, ставшим, по-видимому, очень дорогим для ее дочери. Мейбл ждала этой встречи и одновременно страшилась, словно познакомиться с Ричардом означало бы признать его значимость для Одри. Не то чтобы Мейбл испытывала материнскую ревность или негодовала по поводу самого факта, что кто-то может занять в жизни дочери главенствующее место…
Она виновато прикусила нижнюю губу, устыдившись своих мыслей.
К приезду гостей Мейбл приготовила на втором этаже две удобные безупречно чистые спальни. Две. Одри, естественно, будет спать в своей комнате, а Ричард – в своей. Комната, приготовленная для Ричарда, была самой маленькой из всех, но, возможно, и самой симпатичной. Особую прелесть помещению придавали натертый до блеска дощатый пол и небольшое мансардное окно. Доминировала же роскошная двуспальная кровать.
Мейбл обвела уютную гостиную невидящим взглядом, не замечая открытых балок низкого потолка и глубоких ниш окон, придававших комнате своеобразное очарование добротной старины.
Дом был очень старым, и Мейбл влюбилась в него с первого взгляда. Она подозревала, что, не будь такой спешки с переездом из Лондона, отец охотно бы подождал, пока на продажу выставят нечто более современное. Мейбл с присущим ей мастерством и вкусом возродила к жизни дышавшую на ладан деревянно-кирпичную развалюху, и теперь дом нес на себе отпечаток ее личности. У всякого, кто впервые попадал в эти уютные комнаты, захватывало дух от восторга и удивительного ощущения покоя.
Возможно, следовало набраться храбрости и напрямую спросить Одри, рассчитывает ли она жить в одной комнате с Ричардом? – терзалась сомнениями Мейбл. Правда, в спальне Одри по-прежнему стоит узкая девичья кровать, но что делать, если дочь выкажет желание поселиться в одной из свободных комнат вместе с гостем? Как быть, если Ричард потребует, чтобы Одри спала с ним и таким образом продемонстрировала матери, насколько серьезны их отношения?
От знакомых, столкнувшихся с подобной проблемой, Мейбл наслушалась немало ужасных историй, которые не прибавляли оптимизма. Не то чтобы она не желала признать, что дочь стала взрослой женщиной, конечно, нет, она это знала и смирилась с этим, но одно дело соглашаться, что Одри достаточно взрослая, чтобы иметь с кем-то интимные отношения, и совсем другое – оказаться в ситуации, когда эти отношения развиваются буквально у тебя под носом, оживляя все страхи и тревоги.
Поскорее бы уж они приехали. А еще лучше, позвонили и сообщили, что у них изменились планы. Господи, как я боюсь этой встречи… Но ради Одри придется притвориться, что Ричард мне нравится и что я рада за дочь.
Стоп, так не годится, мысленно оборвала себя Мейбл. Вероятно, этот Ричард очень милый мальчик и так же влюблен в Одри, как она в него. Он наверняка так же раним и чувствителен, и где-то у него есть мать, которая с таким же ужасом ждет встречи с Одри, как я – с ним. Но почему же на душе так тревожно?..
7 
