89 
Кили покачала головой, уже не чувствуя слез, которые продолжали катиться по щекам:
— Слишком поздно, Бетти. Я не согласна с тобой и не могу оставить дело, во имя которого так долго боролась. Не могу я так просто взять и бросить ПРНС. Многие по-прежнему зависят от меня, особенно теперь, когда эти пропавшие без вести солдаты вернулись. У нас появилась новая надежда, возможно, появятся новые пути расследования, о которых мы прежде не подозревали. Но даже если отложить все это в сторону, мы с Даксом были обречены, прежде чем все это началось. Если даже между нами была сначала какая-то искра любви, теперь она исчезла.
Она посмотрела на Бетти, и та подумала, что никогда еще не видела выражения такой печали и разочарования на столь молодом лице.
— Я преодолею эту депрессию, как только вернусь домой, в Новый Орлеан, и снова приступлю к работе.
Кили не представляла, каким ошибочным окажется подобное мнение. Она так устала от всего произошедшего в Париже и от бессчетных интервью, которые ей пришлось дать во время короткой остановки в Вашингтоне, что по прибытии домой сняла телефонную трубку, забаррикадировалась в своей квартире и проспала почти двадцать четыре часа.
Когда она, наконец, проснулась, то обнаружила, что Масленая неделя в полном разгаре. Найти место для парковки невозможно. Ждать столик в ресторане можно часами. Чтобы пройти по тротуару, приходилось обходить вокруг площадок и стараться увернуться от кутил, пьяных и шумных. В ее теперешнем настроении подобные потехи не могли вызвать ничего, кроме отвращения.
Она позвонила директору, умоляя предоставить ей несколько дней отпуска, которые она заработала. Получив от него недовольное согласие, она погрузила вещи в машину и поехала в Миссисипи навестить родителей.
Они почувствовали ее плохое настроение и ходили вокруг нее на цыпочках. Она хорошо ела, так же хорошо спала, когда позволяли сны, но подолгу гуляла в одиночестве по берегу залива. Короткое посещение дома инвалидов, где жила миссис Уилльямз, почти полностью разрушило накопленные ею силы, и она вернулась оттуда с ощущением, что в мире никогда не воцарятся порядок и справедливость.
Когда она вернулась на работу, все стали обращаться с ней с чрезмерной, почтительной добротой. Она казалась себе душевнобольной, только что выпущенной из психиатрической больницы. Ей были отвратительны покровительственный тон, которым с ней разговаривали, исполненные жалости взгляды и наигранная веселость.
Николь, не переносившая никаких депрессий, избегала общения с Кили, за исключением нескольких сочувственных разговоров по телефону. Разговоров о Даксе Деверексе она не заводила. Только однажды упомянула, что прочитала о его популярности, которая еще больше возросла в результате его деятельности на благо вернувшихся военнопленных. Кили никак не прокомментировала ее замечание, Николь поняла намек и оставила эту тему. С одного взгляда на Кили становилось ясно, что ее самообладание стало тоньше яичной скорлупы. Николь, как и все прочие, не хотела взять на себя ответственность за то, чтобы разбить ее.
Николь избегала Кили в течение трех недель, затем напросилась на обед.
— Ты не поверишь — у меня не назначено ни одного свидания на субботний вечер. Приду к тебе на обед. Приготовь запеканку из спагетти с этим восхитительным жирным сыром.
Кили рассмеялась:
— Чего не люблю, так это застенчивых гостей. Чего еще тебе хотелось бы?
— Ту слоеную шоколадную штучку со сливочным сыром и орехами пекан.
— Что еще? — сухо осведомилась Кили.
— Французские булочки.
— Что-нибудь еще?
— Нет, — небрежно бросила Николь. — Вино я сама принесу.
Что она и сделала. В семь часов вечера того же дня Кили в джинсах и хлопчатобумажном спортивном свитере открыла дверь столь же небрежно одетой Николь, несшей в обеих руках по бутылке вина.
— Это будет нечто! Я намерена наесться до потери сознания. Если у девушки не назначено свидание на субботний вечер, у нее может быть только одно утешение — послать к черту свою диету. К тому же меня вчера вырвало, и я весь день не могла проглотить ни кусочка. Так что я заслуживаю пир.
— Надеюсь, ничего серьезного или заразного, — заметила Кили, провожая Николь в кухню.
— Думаю, нет. Наверное, просто один из тех вирусов, которые проходят за двадцать четыре часа.
— Но на всякий случай не дыши в мою тарелку.
89 
