Особенно,... 
72 
– Один кабатчик, я не знаю, из какого места, якобы услышал, что вы доверили бриллиант некоему меховщику из Буржа, а он заложил его у еврея из Бокэра по имени Арабанель. Надеясь на хорошее вознаграждение, кабатчик приехал сюда и рассказал об этом Ла Тремую. А потом дело не представляло трудности.
– Он убил мэтра Кера? – вскрикнула Катрин с болью.
– Да нет. Ваш эмиссар, получив свое золото, отбыл на корабле. Бриллиант остался у еврея. Он не хотел отдавать его посланцам кузена… и поплатился жизнью.
Катрин ужаснулась, а потом нервно рассмеялась, сказав с иронией:
– Смерть! Еще одна смерть!.. И вы хотите получить этот проклятый камень. Он приносит несчастье, кровь, страдания. Тот, кто им обладает, испытывает жестокие удары судьбы или просто погибает. Я надеюсь, что это ожидает и вашего кузена. Если вам нужен этот дьявольский бриллиант, добывайте его сами!
Ее отчаявшийся голос поднялся до крика. Жиль грубо обрушился на нее, схватил за плечи, его лицо, искаженное от ярости и страха, приблизилось вплотную к ее лицу.
– Я меньше боюсь сатану, чем твоего колдовства, проклятая ведьма! И у тебя нет выбора. Завтра я передам тебя Ла Тремую: или ты украдешь бриллиант для меня, или умрешь в муках, и твоя цыганка вместе с тобой. Ты здесь никто, просто бродяжка, которую можно убить. Жители этой страны так радуются при виде твоих соплеменников, болтающихся на виселице.
– Тогда мне надо вырезать язык, – бросила холодно Катрин. – Потому что на допросе я скажу, кто я такая и зачем вы притащили меня сюда. В любом случае я умру. Вы не выпустите меня отсюда живой. Поэтому у меня нет никаких оснований воровать этот камень для вас.
– Нет! В обмен на камень ты получишь жизнь. Тебе придется действовать ночью. Ла Тремуй живет в этой башне. Заполучив бриллиант, ты принесешь его мне, и я выпущу тебя отсюда. Тебе останется только увести табор, и ваше спасение будет зависеть от быстроты ваших ног. Убежать вы должны ночью… потому что, разумеется, во всем будешь обвинена ты и вместе с тобой все твои.
– Солдаты нас быстро найдут, – сказала Катрин. – Ваше обещание сохранить жизнь – это всего-навсего замаскированная отсрочка казни, и за ним потекут реки крови ни в чем не повинных людей.
– Это меня не касается. Твоя забота сделать так, чтобы не попасть на виселицу. К тому же знай, тебе ни в чем не поможет твоя «правда». Никто не станет выбирать между словом цыганской девки и словом королевского военачальника. Тебе не поверят и посмеются над тобой.
– А… если я откажусь?
– Твоя Сара в тот же час попадет в камеру пыток, а ты сможешь присутствовать на этом спектакле.
Катрин с отвращением отвернулась от него. В лице Жиля, перекошенном конвульсией, было что-то сатанинское и отталкивающее.
Катрин пожала плечами и вздохнула.
– Хорошо. Я подчиняюсь. У меня, кажется, нет другого выхода.
– Ты своруешь бриллиант и принесешь его мне?
– Да, – ответила она, обессилев. – Я отдам его с надеждой, что он принесет вам несчастье. К тому же я действительно не хочу держать при себе…
Пощечина не дала ей закончить. Она вскрикнула от боли: казалось, что голова слетела с плеч.
– Мне не нужны твои предсказания, мерзавка. Твое дело подчиняться, если не хочешь, чтобы тебя сварили живьем. Подчиняться! Слышишь? И делать это с готовностью!
От боли потекли слезы, повисли жемчужными каплями на ресницах. Она спокойно вытерла их, но в голове все еще звенели колокола. Катрин с ненавистью посмотрела на Жиля, стоявшего перед ней.
– Помоги мне раздеться, – скомандовал он, сев на скамейку и протянув ей сапог.
Катрин заколебалась, но ненадолго: она больше не могла сопротивляться. Да и к чему? Чтобы получить удар кинжалом от разгневанного шевалье? Ясно, он показывал свое превосходство, чтобы унизить ее. Вздохнув, она встала на колени.
Пока Катрин раздевала его, Жиль схватил со стола кувшин и пил вино огромными глотками. Опустошив кувшин, он отбросил его и взял другой, продолжая пить в таком же темпе. Затем схватил третий. Испуганная Катрин видела, как раздувается и краснеет его лицо, а глаза выпучиваются, словно вино текло ему прямо под кожу.
Оставшись совершенно голым, Жиль схватил со скамейки черный бархатный халат, надел его, подпоясался, затем нехорошо посмотрел на Катрин, подошел к столику, где стояли различные флаконы, и приказал:
– Теперь раздевайся сама!
Молодая женщина покраснела, пальцы сжались в кулаки. Гневный огонь блеснул в глазах, рот сложился в твердую складку:
72 
