104 
– Ты смелый воин, но и твой слуга тоже бравый человек! Если он будет жить, я возьму его к себе лейтенантом. Думаешь, ты спасешь его, врач?
Абу с сомнением покачал головой.
– Спасите его! – пылко попросила Катрин. – Он не может умереть! Только не он…
– Рана кажется глубокой! – прошептал Абу. – Попробую сделать что смогу. Но нужно его убрать отсюда. Здесь больше ничего не видно…
– Перенесем его в носилки, – произнес Арно. – Пусть меня унесет дьявол, если я еще туда вернусь!
– Ты почти голый, босой, – прервала его Катрин, – ты сам еще в опасности!
– Я возьму одежду кого-нибудь из мертвых. Я не собираюсь ходить в этих женских тряпках. Нельзя ли добыть немного огня?
Двое воинов разожгли факелы, а другие с бесконечными предосторожностями подняли Готье и перенесли его в носилки.
Поднялся ветер, завыл в ущелье как голодный волк, стало холодать.
– Нужно найти убежище на ночь, – произнес Мансур. – Идти по склону в темноте – это просто самоубийство, и нам больше нечего бояться разбойников.
Арно, который на какое-то время исчез, вернулся, одетый с ног до головы. На нем оказались белый бурнус и шлем с тюрбаном.
Ледяное дыхание горных вершин раздувало пламя факелов. С большими предосторожностями они двинулись в путь по опасной дороге. Мансур, держа лошадь под уздцы, шел впереди в поисках какого-нибудь пристанища. За ним следовали носилки очень медленным ходом, чтобы не беспокоить раненого, которому Абу с помощью Катрин и Мари оказывал помощь.
Вскоре черная пасть грота открылась перед ними. Люди и животные набились в пещеру, разожгли огонь. Катрин присела к Арно. Врач, перевязав рану, заставил Готье выпить успокоительного, чтобы тот побольше спал, но жар у него поднимался, и Абу не скрывал своего пессимизма.
– Его могучее здоровье, возможно, сделает чудо, – сказал он молодой женщине. – Но я не осмеливаюсь надеяться на это.
Опечаленная до глубины души, Катрин подошла и села возле мужа, прижалась к нему и положила голову ему на плечо. Он нежно обнял ее рукой, накрыл своим бурнусом.
– Поплачь, моя милая, – прошептал он. – Это поможет тебе.
Он поколебался немного, и Катрин почувствовала, как теснее сомкнулось его объятие. Потом, окончательно решившись, Арно сказал:
– Раньше, могу тебе признаться, я к нему ревновал… Эта верность преданной собаки, которую он всегда проявлял по отношению к тебе, эта неустанная забота, которой он тебя окружал, меня раздражали… А потом пришло время, и я понял, что ошибался. Если он тебя любил, то другой любовью, чем та, которую я себе представлял… Что-то вроде почитания святой…
Катрин вздрогнула и почувствовала, как задрожали у нее губы. Безумная ночь в Коке вдруг представилась так явственно, что ее захлестнуло волной стыда и угрызений совести. У нее возникло желание признаться немедленно в том, что Готье был ее любовником, что она была счастлива в его объятиях.
– Арно, нужно тебе сказать…
Но очень нежно он закрыл ей рот поцелуем.
– Нет. Ничего не говори. Еще не пришел час воспоминаний, сожалений… Готье еще жив, и Абу, может быть, совершит чудо, в которое сам не верит!
Большой бурнус соединил тепло их обоих тел, прижавшихся друг к другу. Если бы она договорила, что бы сказал Арно, что бы сделал? Он с презрением выгнал бы ее на холод, и ее душа бы заледенела… А ей так хорошо было здесь, рядом с ним! Он поддерживал ее своей силой, всей своей любовью, которую только он один умел ей дать.
– Я люблю тебя… – прошептала она. – О! Я так тебя люблю!
Он не ответил, но сжал ее еще сильнее, почти делая ей больно, и Катрин поняла, что он борется с искушением. Вокруг сидели воины Мансура с неподвижными, замкнутыми, таинственно-загадочными лицами, на которых мерцали отсветы пламени. Эти люди еще чувствовали усталость от недавнего сражения, но, привыкшие с детства к полной опасностей жизни, не теряли ни мгновения, чтобы восстановить потерянные силы. Кто мог сказать, что ждет их этой ночью?
Эта ночь, проведенная в сердце гор, в пещере, населенной джиннами, этими духами из восточных сказок, которые ей рассказывала Фатима, надолго врезалась в память Катрин… Высокая фигура Мансура появилась у огня. Он что-то сказал своим людям, обошел костер и сел рядом с Арно. Один из его слуг подошел, неся в сложенных ладонях финики и бананы. Мавр взял их и с улыбкой предложил рыцарю. Это был первый любезный жест с его стороны по отношению к Арно, но этим жестом он признавал его равным себе. Арно молчаливо поблагодарил его кивком.
104 
