Особенно,... 
106 
Это была Сенара, мы продолжали делить с ней комнату. Мы могли бы иметь каждая отдельную, потому что в замке их было множество, но Сенара была против этого. Она сказала, что ей нравится эта комната, и она любит разговаривать со мной по ночам. Комната была, как многие в замке, — большая, с высоким потолком, но в одном она была удивительна: один из моих предков сделал маленькую пристройку к ней. Он раньше жил во Франции, и там ему понравилось это: своеобразный альков, отгороженный тяжелым красным занавесом. Сенара любила прятаться за ним, а потом выскакивать в надежде напугать меня.
Сейчас я ей ответила:
— Нет, не сплю.
— Ты думаешь о нем? — сказала она осуждающе.
— Кого ты имеешь в виду? — спросила я, зная ответ.
— Фенна Лэндора.
— Но он наш гость.
— Ты думаешь, он особый гость, да?
— Каждый гость всегда особый.
— Не уклоняйся, Тамсин. Ты знаешь, что я имею в виду, тебе он слишком нравится.
Я молчала. Она встала со своей постели и опустилась на колени возле меня.
— Тамсин, — очень серьезно начала она, — никто не отберет тебя у меня, никто.
— Никто и не собирается отнимать. Мы с тобой всегда будем как сестры.
— Я возненавижу всех, кого ты будешь любить больше, чем меня.
Я подумала: «Какая она еще маленькая!»
— Иди ложись, Сенара, ты простудишься.
— Помни об этом! — воскликнула она.
На следующий день, когда я показывала Фенну замок, мы пришли на кладбище около старой нормандской часовни. Я показала ему могилу мамы рядом с двумя другими.
— Это же могила моей тети! — сказал он, подошел и преклонил колени возле нее. — Моя тетя и твоя мама. А кто это?
— Это — моряк. Он утонул и был вынесен на наш берег. Мы похоронили его здесь.
— Интересно, кто он был?
— Если бы я знала! Надеюсь, есть кому грустить о нем.
Фенн опечалился. Наверное, он подумал о своем отце.
— Много моряков лежат в таких могилах, а их семьи ничего о них не знают.
— Мало кого выносит на берег.
— Да, дно океана — это кладбище большинства, я знаю.
— Ты так много думаешь об отце?
— Прошло уже шесть лет, как мы потеряли его, но он как живой стоит передо мной. Ты поняла бы, если бы знала его: он был добрый и хороший человек в этом мире, таком нехорошем и недобром, вот что делало его не похожим на других. Мама говорит, что он родился раньше своего времени. Он был, как будто из другой эпохи, когда люди станут мудрее и добрее.
— Это замечательно, когда жена может так сказать о своем муже.
— Он был чудесный муж! — Фенн вдруг сжал кулаки. — Придет день, и я узнаю, что произошло с ним.
— Разве неясно? Его корабль, должно быть, утонул в море?
— Наверное, ты права, но у меня такое чувство, что когда-нибудь я услышу другое.
— Как было бы хорошо, если бы он возвратился к жене! Мой дедушка тоже на несколько лет пропал — был взят в плен и был рабом, но бабушка никогда не теряла надежды, и он вернулся. Бедная бабушка, эта потеря для нее сейчас ужасна!
Фенн задумался, а я очень хотела знать, о чем.
Вдруг он сказал:
— Тамсин, ты могла бы выполнить мою просьбу?
— Конечно. Какую?
— Ты посадила розмарин на могилу матери?
— Она любила его, поэтому я и посадила. Его еще сажают в знак памяти.
— Ты можешь посадить куст и на эту могилу?
— Конечно!
— Неизвестный моряк? Кто знает, где мой отец? Посади розмарин, как будто для моего отца. Ты сделаешь это для меня, Тамсин?
— Не сомневайся!
Он встал и взял мои руки в свои, потом чуть коснулся губами моего лба. Я была блаженно счастлива, потому что этот поцелуй возле могилы моей матери и неизвестного моряка был символом. Это было как клятва в верности. Я знала, что полюбила Фенна, а вот любил ли он меня? Но, думаю, что любил тоже.
Фенн уехал на следующий день, но еще до отъезда я посадила куст розмарина и увидела, что он был очень доволен.
— Ты из тех, кто выполняет свои обещания, — сказал он.
Перед тем как уехать, он сказал, что хотел бы, чтобы я погостила у его родителей. Он сделает так, что они скоро пригласят меня. Я помахала ему рукой, а потом поднялась на крепостной вал, чтобы как можно дольше его видеть. Сенара подошла и встала рядом.
— Ты по уши влюблена в него! — обвинила она меня.
— Он мне нравится, — призналась я.
— Ты знаешь, что не должна этого делать. Ты должна быть равнодушной, это он должен быть без ума от тебя. Теперь, я думаю, он попросит твоей руки, ты уедешь к нему, и я больше тебя не увижу.
106 
