Особенно,... 
129 
Я внезапно заметила, что слушаю очень внимательно.
— Предъявить было нечего… Я почувствовала, как мое сердце забилось быстрее, когда я спросила:
— Как же это возможно?
— О, это возможно! — был ответ. — Есть такой метод, и все негодяи его знали.
— Какой метод? — спросила я настойчиво.
— Если закрыть рот мокрой тряпкой и крепко держать, пока жертва не задохнется, на коже не останется следов насилия.
После этого я почувствовала, что мне трудно сосредоточиться. Эти слова плясали в моем мозгу: ведь на теле моей матери не было следов насилия так же, как на теле лорда Дарнлея.
Я хотела было поговорить с бабушкой, но не решилась. Она выглядела такой старой и хрупкой, что мне не хотелось огорчать ее. Я решила вернуться в замок. Теперь я была уверена, что мама чего-то боялась. В ту ночь, когда я оставила ее одну, она умерла… и на ее теле не было следов насилия.
Кто-то убил ее. Более того, она подозревала, что кто-то пытается ее убить! Если она записала события каждого дня, она должна была написать что-то, что считала секретным, раз она хотела это спрятать. Я должна найти эти бумаги.
Когда я вернулась в замок, был уже апрель. Войдя в нашу спальню, я обнаружила, что вещи Сенары исчезли. Тут она подбежала и крепко обняла меня.
— Ну, вот ты и вернулась! Честно признаюсь, без тебя жизнь совсем другая!
— Где твои вещи?
Она наклонила голову набок и посмотрела на меня с улыбкой:
— Я подумала, что пора нам с тобой иметь отдельные комнаты: в замке их достаточно. Жить вместе было хорошо, когда мы были маленькие и боялись темноты.
Я была слегка задета. Я думала о нашей приятной привычке поболтать перед сном, о том, как Сенара всегда была недовольна, если меня не было рядом, например, когда я ездила к бабушке.
— Я перешла в Красную комнату! — выпалила она.
— Почему? Ведь есть и другие!
— Она мне нравится. Я пожала плечами:
— Нет, я не понимаю, почему ты решила, что это так уж необходимо?
Она таинственно улыбнулась, и я поняла, что у нее есть причина. Но почему она выбрала именно Красную комнату? Я знала, какая Сенара дерзкая и безрассудная. Например, ее любовь с Диконом: я была уверена в этом. То, что свадьба с ним была невозможна, делало эту связь особенно привлекательной. А ведь скоро Дикон уедет, потому что когда уедут Димстеры, и он — с ними, ведь теперь он — один из пуритан. Он поедет сначала в Голландию, а затем присоединится к проекту обоснования в Америке, если до этого дойдет дело!
Тут мне в голову пришла мысль. Не потому ли Сенара выбрала Красную комнату, что, если слуги услышат доносящиеся из нее голоса, они решат, что это духи, и побоятся войти? Неужели Дикон приходит к ней по ночам? Совсем не пуританское поведение, но насколько это искренне… у них обоих? Я подумала, что они, наверное, страстные любовники. Это был очень неприятный момент. Что будет с Диконом, если он действительно навещает Сенару и если родители узнают об этом?
***
Лорд Картонель еще не прекратил свои визиты: Сенара и Мария пили с ним вино. Мне казалось, что он собирается просить руки Сенары; если да, то я не сомневалась, что ее заставят принять предложение этого солидного джентльмена: о таком муже для своей дочери, я думаю, мачеха всегда мечтала.
Что до меня, то я снова взялась за поиски бумаг. Но где мне искать? Где я еще не смотрела? От этих мыслей меня отвлек рассказ о колдовстве, которое происходило после моего отъезда. Мэри была этим очень взволнована.
— Правду говорят, госпожа, — сообщила мне она, — что у них тут шабаш, и вовсе недалеко. Одни говорят — там, другие — здесь. Жуткие вещи происходят! Ведь они поклоняются самому дьяволу, и он сидит там среди них в виде рогатого козла.
— Это ужасная чепуха, Мэри!
— Не надо так думать, госпожа, уж вы простите, что я вам возражаю. Одна девушка-служанка шла поздно, и она видела их. Она подглядела, и все они были, в чем мать родила, и так дико плясали, как… как будто возбуждали друг друга на преступные дела, вот как.
— Как девушка-служанка поняла, что они вели себя преступно? Если она невинна, как она сразу распознала эти преступные действия?
— Ну, луна светила, и они сорвали с себя одежду и вместе плясали; а как выдохлись, так легли все вместе, и тут-то было самое скверное.
— Я бы хотела расспросить эту девушку.
— О, она не против, госпожа, только она не у нас служит. Она так волнуется теперь. Ведь она боится, что они заметили, как она за ними наблюдала. Понимаете, будто они продались дьяволу, а ведь, говорят, дьявол могуч… как Господь, только наоборот.
129 
