19 
– Потребуйте документы у него! – продолжал настаивать Жером.
– Скажите спасибо, что перед вылетом не подвергают антиалкогольному контролю.
Полицейские ушли, оставив разъяренного Ангюста в полном недоумении. Все вокруг смотрели на него как на сумасшедшего. И тут снова захихикал голландец.
– Ты, наконец, понял, что происходит? – спросил Тексель.
– Кто вам позволил мне «тыкать»? Я с вами свиней не пас.
Текстор расхохотался. Все вокруг слушали этот разговор и с любопытством наблюдали за происходящим. Ангюст вскочил и в бешенстве заорал на зевак:
– А ну катитесь отсюда! И попробуйте только сюда сунуться! Я вам всем кости пересчитаю!
Вид у него был такой свирепый, что все немедленно разошлись. А сидевшие поблизости пересели подальше, И больше уже никто к нему не приближался.
– Браво, Жером! Здорово ты разбушевался! Я хоть и пас с тобой свиней, но таким тебя еще не видел.
– Я запрещаю мне «тыкать»!
– После всего, что мы с тобой вместе пережили, можешь мне тоже «тыкать».
– Об этом не может быть и речи.
– Но ведь я знаю тебя очень давно.
Жером посмотрел на часы.
– Менее двух часов.
– Я знаю тебя всю жизнь.
Ангюст впился глазами в лицо голландца.
– Текстор Тексель – это псевдоним? Вы учились со мной в одной школе?
– Разве ты не узнаешь своего маленького школьного товарища?
– Нет, это было так давно. Вы, видно, очень изменились.
– Как ты думаешь, почему меня не арестовала полиция?
– Не знаю. Может, вы известная и влиятельная фигура.
– А почему все вокруг смотрели на тебя как на сумасшедшего?
– Потому что так повела себя полиция.
– Ты так ничего и не понял.
– А что я должен понимать?
– Что рядом с тобой никого нет.
– Если вы считаете себя человеком-невидимкой, то почему же я вас вижу?
– Только ты один меня и видишь. Даже я себя не вижу.
– Месье, мне надоели ваши дешевые фокусы, и хватит мне «тыкать».
– Разве ты не имеешь право говорить «ты» самому себе?
– Что-что?
– Ты не ослышался. Я – это ты.
Жером с ужасом взглянул на голландца.
– Да, я – это ты, – повторил Текстор. – Я твоя часть. Ты эту часть не знаешь и стараешься ее не замечать, но она знает тебя лучше, чем кто-нибудь другой.
– Зря я обращался к полиции. Вы же душевнобольной, и вас нужно отправлять в психушку.
– Душевнобольной? Ты действительно живешь не в ладах с самим собой. Я уже столько раз пытался тебя просветить. Когда я рассказывал о внутреннем враге, я же намекнул, что не существую вне тебя, что это ты придумал меня. На что ты мне с великим апломбом ответил, что у тебя нет никакого внутреннего врага. Бедный Жером, как тебе не повезло! Тебе достался самый неуживчивый из всех внутренних врагов, то есть я.
– Вы не я, месье. Вас зовут Текстор Тексель, вы голландец, и вы самый ужасный приставала в мире.
– Почему эти замечательные качества не позволяют мне быть тобою?
– Ваша идентичность, национальность, личная история, физические и психические характеристики – все это принадлежит только вам, и никому другому.
– Знаешь, старина, ты не очень-то сообразителен и слишком поверхностно судишь о самом себе. Но это типично для человеческого мозга: концентрироваться на пустяках и упускать главное.
– А для чего понадобились все эти россказни о кошачьей бурде и прочее вранье, не имеющее ко мне никакого отношения?
– Тебе нужно было придумать меня совершенно не похожим на себя, чтобы поверить, что это не ты, не ты убил свою жену.
– Замолчите!
– К сожалению, уже не замолчу. Я и так слишком долго молчал. И последние десять лет молчать с каждым днем было все трудней.
– Не хочу больше вас слушать!
– Но ведь это ты заставляешь меня говорить. Сколько ты ни отгораживался от меня, больше не получается. Целых десять лет ты прожил, считая себя невиновным. Сегодня утром ты встал с постели и собрался лететь в Барселону. Ты мельком взглянул на календарь: двадцать четвертое марта тысяча девятьсот девяносто девятого года. Никакой тревожный звоночек не зазвонил в твоей голове. Это я напомнил тебе, что сегодня десятая годовщина твоего преступления.
– Но я не насиловал свою жену!
– Не насиловал. Но тебе очень хотелось ее изнасиловать, когда ты впервые увидел ее на кладбище Монмартра, двадцать лет назад. И ночью, во сне, тебе привиделось, что ты ее изнасиловал. Помнишь, в начале нашего разговора я сказал, что всегда поступаю так, как мне хочется. Я твоя часть, которая ни в чем себе не отказывает. Это я подарил тебе этот сон. Ни один закон не запрещает ночные фантазии. Некоторое время спустя ты на каком-то вечере снова встретил Изабель и заговорил с ней.
19 
