. Очепятка
Единственно, немного раздражает то, что авторица писала то ли немного выпиМши, то ли страдая... 
32 
Кей заметила, что одна из черных входных дверей «Золотой карусели» приоткрыта. Она пожала плечами и подошла поближе. Спроси ее кто-нибудь об этом, она бы сказала, что зловонный приют пьяниц нуждается в хорошем проветривании!
Не успела Кей подойти к открытой двери салуна — а она была всего в нескольких шагах от нее, — как услышала голоса. Потом только один голос. Определенно знакомый мужской голос, заставивший ее резко остановиться.
Кей невольно прижала руку к груди. Сердце у нее бешено колотилось. Глаза закрылись, а губы разомкнулись. Она стояла на тротуаре в ярком солнечном свете, тряся головой, как будто не веря своим ушам.
Кей открыла глаза, прислушалась и снова услышала этот голос. Этот незабываемый голос. Этот теплый, зовущий баритон. Голос говорил быстро, с привычными нотками мальчишеского возбуждения. Торопливо рассказывал о женщине. Прекрасной женщине.
Наконец наступила пауза.
Глубокий низкий голос неспешно отвечал ему. Потом раздался раскатистый мужской смех.
Кей, не помня себя, рванулась вперед и просунула голову в приоткрытую дверь «Золотой карусели». Щурясь, она оглядывалась по сторонам, напряженно всматриваясь в полумрак зала.
А там, в глубине просторного салуна, в столбе солнечного света, стоял король Барбари-Коуст, окутанный голубым облаком табачного дыма.
На высоком табурете у стойки бара сидел развалясь Ник Мак-Кейб: черная щетина покрывала нижнюю часть его лица, белая рубашка была нескромно распахнута на смуглой груди. В одной загорелой руке он держал стакан, в другой — тонкую сигару.
Он хохотал.
Кей в отвращении скривила губы.
Она быстро отвела взгляд от Ника, тревожно переводя его на высокого мужчину, стоящего за стойкой бара. В правой руке он держал бутылку со спиртным, в левой — стакан сока. Наливая бесцветную жидкость из бутылки в сок, он ухмылялся. Он выпил разбавленный соком напиток, потом поставил стакан и бутылку на стойку бара.
Глаза Кей раскрывались все шире и шире.
Глава 11
— Керли, — почти что беззвучно прошептала она дрожащими губами, — милый, милый Керли. — Прошло несколько мгновений, прежде чем она обрела голос. — Керли Монтгомери!
Застигнутые врасплох, мужчины одновременно повернулись, чтобы посмотреть на вошедшего, но не вымолвили ни слова.
Увидев Кей, Керли Монтгомери заморгал глазами и судорожно сглотнул. Отливающие серебром глаза Ника сузились, а по его небритому лицу пробежала тень догадки.
Кей направилась к ним, готовая обрушиться на них с упреками.
Не предполагая, что она может сказать или предпринять, Керли торопливо опрокинул бутылку со спиртным и сделал большой, жадный глоток неразбавленного рома. Потом поставил бутылку на место и вытер губы.
Он набрал в легкие воздуха и улыбнулся, как он считал, неотразимой улыбкой. Потом оперся руками о полированную стойку бара и проворно перепрыгнул через нее.
— Кей! — Он широко раскрыл объятия. — Кей, моя дорогая сестренка, иди ко мне!
— Керли, о-о, Керли, — заплакала Кей в нескрываемой радости и с восторгом бросилась в протянутые руки.
Керли крепко сжал хрупкую сестру в объятиях.
— Это и вправду ты. О, слава Богу! Ты жив, ты жив! — Кей уткнулась лицом в его рубашку. — Мой младший братец… У тебя все в порядке? Керли, я так волновалась. Я так боялась, что с тобой что-нибудь случилось и…
— Ну, ну, Кей, — ласково остановил ее Керли. Пытаясь утешить, он похлопал ее по спине, пробормотав: — У меня все хорошо, просто замечательно.
Он подмигнул Нику, глядя поверх ее головы. Ник незаметно кивнул в ответ и выпил еще.
Почти не слушая Керли, Кей продолжала говорить приглушенным голосом, уткнувшись ему в грудь:
— … И в каждую больницу и… в полицию… возможно, тебя напоили и отправили матросом в плавание… ударили по голове…
Она лепетала что-то бессвязное, не помня себя от радости, крепко вцепившись в рубашку Керли, как если бы не собиралась отпускать его, а глаза ее были полны слез счастья. Керли не прерывал ее. Подняв руки, он осторожно развязал ленты ее черной соломенной шляпки и, стащив ее с головы Кей, протянул Нику. Ник бросил шляпку себе на колено.
— … и всегда этот ужасный, сверлящий душу страх, что тебя ограбили и убили, отобрав миссионерские деньги… Сколько раз я представляла себе, что ты лежишь где-то в переулке и… и… о-о, Керли, Керли, ты жив, с тобой все в порядке… ты…
Она постепенно успокаивалась, речь ее замедлилась, и к ней вернулось самообладание. Наконец Кей замолчала. Еще секунду она стояла, уткнувшись лбом в худощавую грудь брата, вцепившись руками в его рубашку.
32 
