42 
– Отдавая меня… – повторил Тайлер. На его щеке задергалась мышца.
– Я не собираюсь играть в словесные игры, Кинкейд. Ты спросил, я ответил. И не моя вина, что правда не пришлась тебе по вкусу.
Тайлер судорожно сжал руки в кулаки и засунул их в карманы от греха подальше.
– Продолжайте, – спокойно произнес он.
Джонас в очередной раз подошел к бару и плеснул себе бурбона.
– Все очень просто. У меня был знакомый адвокат в Атланте, с которым я вел дела. – Старик поднес стакан к губам и сделал глоток. – Может, он и не был семи пядей во лбу, но знал, как решить мою проблему. Это он придумал историю, которую тебе рассказали, когда ты подрос. Ну, что тебя нашли на ступенях больницы. Он сам оформил свидетельство о рождении, вписал имя…
– Джон Смит, – с горечью подсказал Тайлер, глядя прямо в глаза старика.
Тот равнодушно пожал плечами.
– Может быть. Все это случилось очень давно. В любом случае адвокат сделал все, что нужно: придумал правдивую историю, официально оформил твое рождение, нашел людей, которые согласились вырастить тебя. А для надежности я выписал им чек. Оч-ч-чень жирный.
– Видно, недостаточно жирный. К тому моменту, как они умерли, я решил сбежать.
– Да, я слышал об их смерти. Время от времени я интересовался твоей судьбой. – Джонас вытащил из нагрудного кармана сигару, откусил кончик и выплюнул в пепельницу. – В любом случае теперь с тобой все в порядке, насколько я могу судить.
– О да, – с угрожающей улыбкой протянул Тайлер. – Я в полном порядке.
– Вот и отлично. – Джонас допил бурбон и вытер рот рукой. – Ты явился за ответами, я их тебе дал. – Он подошел к двери и распахнул ее. – Сегодня воскресенье, парень. Единственный день, когда я могу отдохнуть. Я был бы благодарен, если бы…
Тайлер с силой захлопнул дверь, прислонился к ней спиной и скрестил руки на груди.
– Почему?
– Почему что?
– Не играй со мной в эти игры, старый сукин сын! – Тайлер чувствовал, как адреналин бушует в его крови. – Почему ты отдал своего ребенка?
– В том-то все и дело, парень. – Голос Джонаса был пустым и холодным. – Ты не мой сын. Моя жена была мне неверна. У нее был любовник – смазливый ковбой, из тех, что долго не задерживаются на одном месте. – Рот Джонаса презрительно скривился. – Ты – его отродье.
– Моя ма… Твоя жена сказала тебе об этом?
Старик скрипуче рассмеялся.
– О нет. Она наставила мне рога, но была не настолько глупа, чтобы признаться. Хуанита уверяла меня, что ребенок мой, до последнего мгновения. Еще немного, и я бы поверил ей. – Глаза Джонаса превратились в щелочки. – Но я умею считать, Кинкейд. Она выгнала меня из своей постели за девять месяцев до этого. И единственный мужчина, кто побывал там после меня, был этот ковбой.
Тайлер прошелся по комнате, чтобы взять себя в руки. Слишком неожиданным оказался поворот, и ему надо было это осознать и принять. Его мать умерла, давая ему жизнь, а его отцом оказался не этот старик, а какой-то заезжий ковбой…
– Кто он? – Тайлер повернулся к Джонасу. – Его имя?
– Не помню. Да это и неважно. Я слышал, что через пару месяцев после того, как я прогнал его, он погиб, пытаясь запрыгнуть на товарный поезд. Еще вопросы будут?
Тайлер покачал головой. Он – нежеланный плод любовной связи неверной жены и странствующего ковбоя. Теперь, зная правду, он в состоянии был понять Джонаса Бэрона. Конечно, тот мог поступить и по-другому: отдать ребенка на усыновление законным путем, и тогда бы его, Тайлера, жизнь была бы легче… Но все сложилось так, как сложилось. И Тайлер приложил все силы, чтобы переломить судьбу.
А гнев Джонаса можно понять. Какой мужчина способен спокойно воспринять, что его женщина побывала в объятиях другого? Если Кэтлин отдастся кому-то другому, если позволит хотя бы поцеловать себя…
– Кинкейд, я спросил, есть ли у тебя еще вопросы?
– Мы закончили, – сказал Тайлер и откашлялся.
Джонас удовлетворенно кивнул.
– Тогда послушай меня. Если у тебя есть какие-то мыслишки насчет «Эспады», забудь.
– «Эспады»? Какие у меня могут быть мыслишки? – недоумение Тайлера было неподдельным.
– Да ладно, парень. Я старый, но пока в своем уме. Все вокруг только и говорят о ранчо и о том, что мне некому его оставить.
– Боюсь вас разочаровать, Бэрон, но там, откуда я приехал, никто знать не знает об «Эспаде». Кроме того, из слов вашей падчерицы я понял, что у вас три сына.
42 
