Особенно,... 
32 
– Не ты, а я. Я говорила все эти вещи…
Лукас снова прервал ее испытанным способом. Он целовал ее опять и опять, пока она не расслабилась и не приникла к нему.
– Я обвинил тебя в таких вещах, которые ты никогда не совершила бы. А ты преподнесла мне такой дар! Твоя невинность…
– Ты тоже преподнес мне подарок, Лукас. – Щеки Алисы залил румянец. – Я никогда не знала… не представляла…
Еще один поцелуй. Потом Лукас прижался лбом к ее лбу.
– Доктор что-то говорил о теплой расслабляющей ванне.
– Ммм… – Она погладила его щеку.
– Пойду приготовлю ее для тебя.
Как он умеет сочетать в голосе нежность и командные нотки, с улыбкой подумала Алиса.
– Спасибо.
– Но мне не нравится, что ты будешь в ванной одна, Лиса. – Он отнял ее руку от своего лица и поцеловал ладонь.
– Я в порядке, Лукас. Ты же слышал, что сказал доктор.
– Доктор не видел, как этот грузовик несся на тебя. Он не слышал его истошный гудок. С тобой могут побыть Долорес или кто-нибудь из прислуги…
– Лукас, я не стану принимать ванну при зрителях.
– Я так и знал, что ты это скажешь, amada. Знаешь, что я сделаю? – Он чуть отстранил ее, чтобы видеть ее лицо. – Я приму ванну с тобой. Конечно, это большая жертва с моей стороны. Как тебе такое предложение?
На такой вопрос мог быть только один ответ, и Алиса поцеловала его долгим, глубоким поцелуем.
Пока наполнялась ванна, Лукас раздел Алису, чертыхаясь при виде ссадин и царапин.
– Я как представлю, что могло случиться… Алиса погладила его по лицу.
– Но ведь не случилось. Благодаря тебе.
Лукас почувствовал себя так, будто его сердце кто-то стиснул в кулак. Он испытывал доселе незнакомое ощущение, названия которому не знал. Радость? Или… или…
– Ванна. – Он резко поднялся на ноги. – Я проверю, как вода.
Оказавшись в спасительном одиночестве ванной комнаты, он внимательно посмотрел на свое отражение в зеркале, вцепившись в край мраморного умывальника. Он был уверен, что увидит в зеркале какого-то незнакомца.
Черная мраморная ванна была полна. Лукас выключил воду, включил циркуляционный душ, вернулся в комнату и поднял Алису на руки. Но обмануть ее не удалось.
– Лукас? – быстро спросила она. – Что произошло?
Он посмотрел ей в лицо и снова почувствовал уже знакомое стеснение сердца.
– Ничего. Просто ты очень красива…
Лукас быстро поцеловал ее, стараясь не думать об обнаженном теле, прижатом к его телу. Она только что едва не погибла под колесами грузовика, поэтому совсем не время думать о том, как было бы хорошо заняться с ней любовью. Прежде всего, следует побеспокоиться о царапинах и ссадинах.
Лукас поцеловал ее в лоб, в поцарапанную щеку. В губы. Алиса издала тихий стон удовольствия. Он медленно опустил ее на ноги, сел на край ванны, разведя ноги, и притянул ее к себе.
Что это на ее груди? Царапина? Нет, просто тень… Но Лукас на всякий случай поцеловал нежную округлость, пощекотал языком сосок. Алиса вскрикнула.
– Тебе больно, amada. – шепотом спросил он.
– Нет. Господи, это как… как…
Лукас взял сосок в рот. Алиса покачнулась, ухватилась за его плечи и прошептала его имя.
Теперь его внимание привлекла ссадина на ее колене. Он осторожно прижался к ней губами, затем проложил дорожку поцелуев вверх по ноге. Он как губка впитывал ее запах, ее вскрики.
Лукас начал ласкать ее бедра.
– Покажи мне, – хрипло произнес он. – Откройся для меня. Может, там тоже требуется полечить?
Он прижался губами к самому ее естеству и сразу ощутил медовый вкус на губах. Лукас поднялся на ноги и рывком притянул Алису к себе. Он стал целовать ее, чувствуя, как ее руки расстегивают его рубашку, пояс…
Общими усилиями они избавились от его одежды. Оба очень спешили, но, когда он поднял ее и опустил в ванну, руки его были нежны и ласковы.
Когда он присоединился к ней в воде, к нему вернулось благоразумие.
Она ранена, а он забыл обо всем! Но она так красива, так желанна…
– Лиса. Прости меня, amada. Я не должен был… Алиса сама шагнула в его объятия.
Ее рот нашел его губы, она обвила ногами его талию и насадила себя на его твердую от желания плоть.
Лукас застонал. Поцеловал ее. Сказал, как сильно ему нравятся ее поцелуи, ее вкус, ее запах, а больше всего ему нравится быть глубоко внутри нее. Быть ее частью. Быть с ней единым целым. Но еще больше он любил… он любил…
32 
