Особенно,... 
232 
– Нет… не так! – сказал он наконец. – Я пришел потому, что это было выше моих сил. Ночи напролет я борюсь с желанием прийти сюда. Днем – бои, я могу забыть тебя, а вот ночью… я больше не могу. Ты рядом… ты всегда рядом со мной! Ты неотступно преследуешь меня, колдунья!..
Она расхохоталась, испытывая жестокую радость от того, что может еще заставить его страдать.
– Колдунья! – воскликнула она. – Вот и все, что вы поняли? По правде говоря, я считала вас умнее!..
– Я тоже, – ответил он без раздражения. – Я считал себя сильней. Но вот уже годы, как ты неотступно преследуешь меня, отравляешь мою жизнь… Я тебя презираю и ненавижу. Чтобы забыть тебя, я перепробовал все: вино, женщин. Я даже едва не женился. Она была красива, мадемуазель де Северак, нежна и красива, и она любила меня. Но когда я был рядом с ней, я видел тебя, это тебя я брал за руку, целовал… И я бежал, потому что это было наваждение – видеть в этой милой девушке такую женщину, как ты. Потом я снова возвращался, я цеплялся за нее, как за якорь, моля Бога позволить мне полюбить ее. Но небо было глухо к моим мольбам, а мое желание быть с тобой мучило меня все сильней. Потом она умерла, и я остался один. Другие, предлагавшие себя, были не лучше тебя. В какой-то момент я хотел уйти в монахи…
Эта мысль показалась Катрин столь безумной, что она опять расхохоталась.
– Вы? Монах? С вашей гордостью и жестокостью?
– Я бы мог им стать. Но я слишком любил войну, чтобы стать служителем Бога. Гордость можно смирить, но не любовь к сражениям! Это то, что живет в крови с момента рождения, мы впитываем это с молоком кормилицы. И тогда я стал сражаться, надеясь, что смерть найдет меня и освободит от тебя. Но она тоже осталась глуха к моим мольбам.
Катрин медленно поднялась на ноги. Она подошла к стене и прислонилась к ней, чтобы не упасть. Но взгляд ее был устремлен, как шпага, в глаза Арно. Она презрительно улыбнулась:
– Так вот почему вы решили, что она, возможно, захочет взять меня! Ведь это вы, несомненно, воспользовавшись отсутствием бастарда и Гокура, вырвали мой приговор у присяжных? Вы?..
– Да, я! Мне это было нетрудно. Ты была для них дурным предзнаменованием. И они с радостью тебя повесят…
Внезапно она отошла от стены, приблизилась к нему почти вплотную, и пламя ненависти и вызова блеснуло в ее глазах.
– А ты? Ты тоже с радостью повесишь меня? Ты думаешь, что таким образом ты освободишься от меня навеки? Ты так думаешь?
Он хрипло ответил:
– Да… Я так думаю!
Она рассмеялась ему в лицо. Победно, невыносимо насмешливо. Она дерзко вскинула голову. Дикая радость наполнила ее, горькая, пьянящая. Каким он показался слабым и безоружным перед ней! В сто, в тысячу раз слабее ее со всей своей ненужной силой.
– И ты веришь в это? Ты думаешь, что мой призрак будет меньше мучить тебя, чем воспоминания обо мне? Что как только мое тело превратится в прах, оно перестанет тебя преследовать? Несчастный глупец! Мертвой я буду в сто раз страшнее для тебя. Ты будешь всюду видеть меня, в лицах всех женщин, в плоти всех, кем ты овладеешь, потому что меня не одолеет ни нищета, ни старость. А к желанию у тебя прибавятся угрызения совести…
Впервые в глазах молодого человека промелькнула искра гнева.
– Угрызения совести? Конечно, нет. Ты заслуживаешь своей судьбы, потому что ты пришла сюда со злым умыслом.
– Да перестань же лгать хоть сейчас! Сейчас, когда ты распорядился моей жизнью, это не имеет уже значения. Ты прекрасно знаешь, зачем я пришла. Ты знал это с той минуты, когда я бросилась к тебе там, у Бургундских ворот. Ты знал это и в зале пыток. Ты знаешь, что я любила тебя до самозабвения, рискуя всем! Что я все бросила и хотела лишь одного: найти тебя и умереть рядом с тобой в руинах этого города.
– Замолчи!.. – прокричал он.
– Нет, я не буду молчать. Я еще не умерла. У меня еще есть голос. Веревка еще не задушила меня. И я буду говорить до тех пор, пока я это хочу. Я скажу тебе все, что столько лет я хотела тебе сказать. И в бессонные ночи ты будешь слышать мой голос: «Я любила тебя… И была невиновна… Я любила тебя, а ты меня убил…»
– Замолчишь ли ты наконец?
Он грубо схватил ее за плечи и стал так сильно трясти, что ее голова качалась из стороны в сторону. Она зашаталась и закричала. Тогда он так же резко отпустил ее, и она тяжело упала на пол. Одна нога подвернулась, причиняя ей страшную боль. Опершись о неровную землю, она попыталась встать, но в этот миг он бросился на нее, навалившись всей свой тяжестью. В слабом свете фонаря она увидела вблизи лицо Арно, искаженное гневом и желанием.
232 
