41 
– Правильно мыслишь.
– Я проверил двух парней из списка Хоули, похоже, оба чисты. Во всяком случае, у них есть алиби. А пока я занимаюсь списком Гринбэлм.
– Не забудь проверить список клиентов салона красоты – тех, кто покупал косметику. – Ева устало провела рукой по волосам. – Я приеду часа через два.
Старый дребезжащий лифт доставил Еву на пятый этаж, и, пройдя коротким коридором, она оказалась в царстве доктора Миры. В приемной было пусто, но дверь кабинета оказалась приоткрытой. Просунув туда голову, Ева увидела Миру – та просматривала на экране монитора какое-то уголовное дело и жевала тощий гамбургер.
Еве редко удавалось застать Миру врасплох. Эта женщина, казалось, видела и знала все. «Даже больше, чем нужно», – подумала Ева, поскольку даже она, общаясь с Мирой, чувствовала себя как под микроскопом или в кабине рентгеновского аппарата. Временами Еве казалось, что между ними установилась какая-то особая связь, но она не исключала, что так кажется каждому клиенту психолога. Ева с уважением относилась к профессиональным способностям Миры, хотя временами они заставляли ее чувствовать себя довольно неуютно.
Мира была миниатюрной, очень изящной женщиной с мягкими черными волосами, обрамлявшими спокойное и весьма привлекательное лицо. Она предпочитала обтягивающие костюмы неброских тонов. Мира воплощала собой все то, что, по мнению Евы, должно быть присуще настоящей леди: сдержанность, спокойную элегантность, умение ясно и правильно излагать свои мысли.
По роду своей деятельности этой женщине приходилось ежедневно иметь дело с психическими расстройствами, проявлениями насилия и агрессии, различного рода извращениями, но все это, казалось, нисколько не влияло на ее собственное душевное равновесие и собранность. Психологические портреты маньяков и убийц, которые составляла Мира, были для нью-йоркской полиции дороже золота.
Размышляя обо всем этом, Ева замешкалась в дверях, и Мира почувствовала ее присутствие. Она повернула голову, увидела Еву, и ее голубые глаза потеплели.
– Простите, Мира, я не хотела отрывать вас от дел. Но вашего секретаря нет в приемной…
– Она ушла на обед. Заходите и закройте дверь. Я ждала вас.
Ева бросила взгляд на гамбургер.
– Я помешала вам обедать.
– Вы не хуже меня знаете: полицейские и врачи едят не тогда, когда положено, а когда выдается свободная минутка. Может, перекусите вместе со мной?
– Нет, спасибо. – Ее желудок все еще бунтовал, безуспешно сражаясь с шоколадным батончиком. «Интересно, – подумала Ева, – сколько времени он провалялся в автомате?»
Несмотря на ее отказ, Мира поднялась из-за стола и налила гостье чашку чаю. Это был ритуал, с которым Ева давно смирилась. Каждый раз, когда она оказывалась в этом кабинете, Мира наливала ей чашку слабого напитка с цветочным запахом, и каждый раз она оставалась нетронутой.
– Я уже просмотрела всю информацию, которую вы мне передали, а также копию уголовного дела, так что к завтрашнему дню будет готов исчерпывающий психологический портрет преступника.
– А что вы могли бы сказать мне прямо сейчас?
– Вероятно, не так уж много сверх того, до чего вы уже дошли собственным умом.
Мира откинулась в глубоком синем кресле – почти таком же, как те, что стояли в салоне Саймона. От ее зорких глаз не укрылось то, каким бледным и осунувшимся стало лицо Евы. Она видела ее в первый раз с тех пор, как та вернулась на службу после ранения, и теперь сделала профессиональный вывод: возвращение было преждевременным. Однако эти умозаключения Мира предпочла оставить при себе.
– Тот, кого вы ищете, скорее всего, мужчина в возрасте от тридцати до сорока пяти лет, – начала она. – Он собран, расчетлив, организован. Любит находиться в центре внимания и считает, что заслуживает этого. Возможно, он в свое время мечтал об актерской деятельности или даже каким-то образом связан с ней.
– Он с явным удовольствием позировал перед камерой, – заметила Ева.
– Вот видите, значит, я права, – удовлетворенно кивнула Мира. – Заметьте, он использовал костюм и реквизит – причем, по моему мнению, не только для маскировки. Его привлекал некий театральный флёр, своеобразная игра, ко всей ситуации он относится с долей иронии. Не исключаю, что жестокость для этого человека также является средством проявить свою… э-э-э… ироничность.
Мира закинула ногу на ногу, отхлебнула чаю и задумчиво посмотрела на Еву. Пожалуй, следует прописать ей витаминов – иначе она снова сляжет и не сможет довести это дело до конца.
41 
