26 
Наконец Ларри сделал знак, что кончил снимать, и Хилари вздохнула с невероятным облегчением. Усилием воли сохраняя профессиональную улыбку на лице, она чувствовала, что внутри у нее все дрожит.
— Превосходно! — воскликнул Ларри. — Вы работали словно старые друзья.
Не работа это была, Ларри, а игра воображения. Она просто фантазировала. Может быть, вся ее карьера была такой фантазией, может быть, вся жизнь… С губ едва не сорвался нервный смех, Хилари с трудом загнала его внутрь. Сейчас нельзя ставить себя в глупое положение, нельзя думать о чувствах, бурлящих внутри, и над вопросом, стучащим в мозг.
— Мне нужен перерыв, чтобы все подготовить к следующей съемке. — Ларри сверился с часами. — Сходи в кафе, Хил, перекуси. Даю тебе час.
Хилари с радостью приняла предложение побыть одной, но не тут-то было.
— Я пойду с вами, — прозвучал голос Брета.
— Нет-нет! — воскликнула она, хватая пальто и спеша к выходу.
Наверное, истерическая нотка в ее голосе заставила его поднять брови.
— То есть не стоит беспокоиться. Вас, наверное, ждет работа. Вам, наверное, надо вернуться в офис.
— Да, работа всегда найдется, — согласился он с усмешкой. — Но время от времени я нуждаюсь в еде.
Он взял у нее пальто, чтобы помочь ей одеться. Ладони задержались на ее плечах, и их тепло проникло сквозь толстую ткань, обожгло кожу, заставило Хилари съежиться. Он повернул ее к себе лицом.
— Хилари, я вовсе не собирался пообедать вами! — сказал он мягко, однако глаза явно выдавали раздражение. — Хватит вам уже шарахаться от меня.
Улицы успели очистить от снега, и он лежал только узкими полосами вдоль тротуаров и на крышах припаркованных машин. Хилари чувствовала себя в тесноте автомобиля словно в ловушке, сидя рядом с мужчиной, в которого влюбилась без памяти. Он выбрал маршрут в объезд Центрального парка, и ее напряжение мало-помалу ослабевало, сердце понемногу успокаивалось.
— Правда, красиво? — кивнула она на деревья. Голые ветви теперь оделись в белое и блестели, словно усыпанные алмазами. — Я люблю снег, — продолжала она, чтобы только не молчать. — Все кажется таким чистым, свежим, дружелюбным. Совсем как…
— Дома? — подсказал он.
— Да… — тихо проговорила она, отворачиваясь от его пристального взгляда.
Дом может быть где угодно вместе с этим человеком, подумала она. Но ни за что нельзя выдавать свою слабость. Он не должен догадаться о ее любви, закружившей сердце в вихре торнадо, которые проносятся по Канзасу поздней весной.
Потом, сидя в кафе за огороженным столиком, Хилари без умолку болтала на безопасные темы, чтобы только не возникла пауза и он не смог угадать тайну, которую она хранила в себе, как сокровище в неприступной крепости.
— С вами все в порядке, Хилари? — спросил вдруг Брет, едва она остановилась, чтобы перевести дух. — Вы в последнее время стали какой-то нервной. — Он смотрел на нее испытующе, и Хилари испугалась, что он проникнет в ее мысли и узнает ее секрет.
— Я просто волнуюсь из-за работы, — проговорила она на удивление спокойно, схватившись за эту соломинку. — Мы уже закругляемся, фотографии появятся в журнале. Как их воспримут?
— Вас волнует только работа? — отрывисто спросил он. — Полагаю, я хороший специалист, чтобы предсказать шумный успех. — Он взглянул на нее в упор. — Вы станете сенсацией. На вас посыплются предложения — от журналов, телепрограмм, рекламных компаний. Вы сможете привередничать.
— Да? — только и смогла выдавить она.
Он нахмурился:
— Разве такая перспектива вас не увлекает?
— Увлекает… конечно, — выговорила она с энтузиазмом, которого на самом деле не ощущала. — Я была бы ненормальной, если бы не радовалась, и я вам очень благодарна за шанс, который вы мне дали.
— Поберегите свою благодарность, — оборвал он ее. — Этот проект — результат работы всей команды. Вы заслужили то, что от него получите. — Он вынул бумажник. — Вы готовы? Я завезу вас в студию, а потом вернусь в офис.
Она молча кивнула, так и не поняв, чем вызвала его недовольство.
Съемки подходили к концу. Хилари переодевалась в маленькой комнатке при студии. Она увидела свое отражение в большом зеркале и задержала дыхание. Когда она достала пеньюар из коробки, решила, что он очень мил, но вполне скромный, теперь же, когда он свободно струился с ее плеч, она была очарована его красотой. Белый, легкий, как паутинка, он обтекал изгибы ее тела и мягкими складками ниспадал до щиколоток. У него был достаточно глубокий, но не чрезмерный вырез — едва открывающий грудь. Пройдясь перед зеркалом, Хилари пришла в восхищение от того, как он неторопливо вьется следом, словно легкая поземка.
26 
