Особенно,... 
21 
Элинор же пребывала в панике. Увидев, что Сами сидит в детском кресле и возится с яркой игрушкой, она подошла к сыну, отстегнула ремень и взяла его на руки. Сами засмеялся от удовольствия и распахнул ручки. У Элинор слезы навернулись на глаза, когда сын крепко обнял ее за шею.
– Элинор… – позвала Оливия. – Вы можете пойти в мой кабинет, если желаете.
В глазах пожилой женщины горело любопытство. Стараясь не замечать ее взгляда, Элинор неохотно подошла к Джасиму. Но он смотрел не на нее. Все его внимание было приковано к малышу.
– Дай мне сына, – нетерпеливо потянулся он к нему.
Оливия, кажется, начала что-то понимать. Элинор очень не хотелось отдавать ребенка, но она побоялась устраивать сцену, которая могла бы напугать сына. По взгляду Джасима она поняла, что он будет биться за сына до последнего. Элинор зашла в кабинет воспитателя и только тогда отдала Сами Джасиму. Рука Джасима случайно коснулась ее кожи, и это прикосновение отозвалось в ней такой болью, что Элинор подумала, не останутся ли у нее на теле синяки. Джасим аккуратно принял малыша и стал пристально всматриваться в каждую черточку его личика. Взгляд его смягчился, он с таким восхищением смотрел на ребенка, что Элинор стало не по себе. Глаза Сами загорелись, он улыбнулся Джасиму и не стал противиться, когда тот поднес его ближе. Уверенные движения Джасима не оставляли сомнений в том, что общение с маленькими детьми для него не в новинку.
– Это единственный мальчик, который родился в моей семье за долгие годы, – серьезно сказал Джасим. – Преступление, что мы не смогли отпраздновать его появление на свет.
Преступление? Он явно дает ей понять, как он себя чувствовал, и намекает, что вину намерен возложить на нее. Внутри у Элинор закипело возмущение, пухлые губы сжались в тонкую линию.
– Не будь здесь Сами, я бы сказала тебе все, что думаю…
Джасим иронично приподнял бровь. Внезапная атака Элинор удивила его.
– Полагаешь, мне интересны подобные откровения после того, как ты ушла в день нашей свадьбы?
– Свадьбы? – горько рассмеялась Элинор. – Какой свадьбы? Она была такой же фальшивой и унизительной, как и твой предполагаемый интерес ко мне.
– То есть? – перебил Джасим, запрокидывая голову – Сами крепко вцепился ручонками в роскошную шевелюру отца.
– Сами, прекрати… – приказала Элинор, подавшись вперед, чтобы освободить волосы Джасима.
– Пусть делает что хочет, – приказал Джасим.
Элинор с презрением посмотрела на отца своего ребенка.
– Жена твоего брата пришла к тебе с нелепой сказкой о том, как злая няня завлекает в сети ее мужа, ты тут же поверил ей и побежал меня соблазнять? Ты гордился тем, как ловко заманил меня в постель? – Ее голос задрожал. – Разве настоящий мужчина поступает так с женщиной? Как ты мог так низко пасть?
Бронзовая кожа его лица побелела. Черные глаза полыхнули огнем. Он не спешил сдаваться.
– Так ты подслушала Ямину в тот день. У нее была истерика. Я все думал, не слышала ли ты чего-нибудь…
– Я в любом случае не собиралась оставаться с тобой, – с горячностью выпалила Элинор. – Ты ужасно со мной обращался! Но у меня есть гордость. Беременна я была или нет, но лгущий на каждом шагу жених мне был не нужен!
– Замолчи сейчас же! – выкрикнул Джасим. Каждая клеточка его тела излучала бушующую внутри ярость. – Я не позволю разговаривать со мной в таком тоне!
В наступившей тишине Сами вдруг разразился слезами и потянулся к Элинор за утешением.
– Посмотри, что ты наделал! – набросилась Элинор на Джасима, забирая у него ребенка. – Ты испугал его.
– Это все твое бесконтрольное поведение и отсутствие манер, – без тени колебаний парировал Джасим.
– Отсутствие манер? – задохнулась Элинор. – И ты смеешь говорить мне о манерах после всего того, что со мной сделал?
– Достаточно, – холодно отрезал Джасим. – Увидимся в моем городском особняке в семь вечера. Я пришлю за тобой машину.
Элинор крепко прижала к себе малыша, в отчаянии поняв, что он уже знает ее адрес.
– Не стоит беспокоиться, я не поеду.
– Ты моя жена, – напомнил Джасим. Элинор отвернулась от него к окну.
– Мы все еще женаты? – сдавленно проговорила она.
– Конечно женаты. – Он взял ее за худенькое плечико и развернул к себе лицом. Сверкающие черные глаза впились в нее, знакомый дурманящий аромат цитрусового одеколона наполнил ноздри. – И я хочу вернуть свою жену и ребенка.
21 
