39 
– Хорошо, – бодро ответил Адам. – И тогда мы решим, что делать.
– Нет. – Диана произнесла это мягко, но непреклонно. – Нет, Адам, мы ничего не будем решать. Я уже все решила. Но мне очень хочется, чтобы вы постарались меня понять.
Диана повесила трубку.
Адам тут же связался с Джоном.
– С ней что-то не так, – сказал Джон, выслушав брата.
Адам согласился.
– Она какая-то растерянная. Скучает, наверное, по отцу. Чего и следовало ожидать. Она очень любила старика. Слушай, у меня где-то записан телефон Питера. Я ему позвоню.
– Хорошо. Давайте все встретимся в Новом Орлеане на будущей неделе. Черт возьми, мы не дадим нашей любимой сестренке пустить свою жизнь под откос.
Джон с Клод и Адам с Лорен прилетели в Новый Орлеан в один день. В этом не было ничего странного. Странно было другое: в аэропорту их встречала Диана, а не старый шофер Сазерлендов.
После бурных объятий и радостных поцелуев Адам огляделся по сторонам.
– А где наш шофер? Диана смущенно улыбнулась.
– Он вышел на пенсию. А я разве вам не говорила?
– Нет. И кто теперь на его месте?
– Никто.
– Ладно, – сказал Джон. – Ничего страшного. Пока мы здесь, мы наймем нового шофера. Кстати, а кто же тогда подогнал лимузин?
– Нет, – отрезала Диана, – шофера вы нанимать не будете. А лимузин подогнала я.
Джон с Адамом в ужасе уставились друг на друга.
– Эй, Адам. – Лорен взяла мужа под руку. – Диана уже не ребенок.
– Конечно нет, – примирительным тоном проговорил Джон. – Просто вы, девочки, даже не знаете, что это такое – ездить по скоростным магистралям.
– Диана здесь выросла, – заметила Клод, беря мужа за руку. – Как и вы, ребята. А что касается «нас, девочек»… Лично я не заметила здесь ни одной девочки. Я вижу трех вполне взрослых и самостоятельных женщин.
Диана рассмеялась. Она уже обожала своих невесток.
Адам с Джоном только переглянулись. Кажется, им пришла в голову одна и та же мысль: может быть, они оба сглупили, взяв жен с собой.
Питер с Кристиной прилетели на следующий день, всклокоченные и изможденные после казавшегося бесконечным перелета из Европы.
Представляя жену, Питер объявил, расплываясь в улыбке:
– Я единственный из всех мужчин, кто может ее выносить, я так сильно ее люблю, что ей меня просто жалко.
Все рассмеялись. И Диана тоже. Но смех застрял комом в горле. Она тоже однажды влюбилась вот так – очень сильно. Так сильно, что все остальное уже не имело значения.
Нет. Это неверно. Кое-что все же имело значение. Ее самоуважение. И потом, она не любила Энтони. Ей просто казалось, что она любит. На глаза неожиданно навернулись слезы. Диана достала из кармана платок и прижала его к глазам.
– Диана несчастлива, – сказала Клод Джону попозже вечером, когда они остались одни.
– Кажется, у нее депрессия, – заметила Лорен Адаму.
– Она ужасно тоскует, – шепнула Кристина Питеру. – Ей плохо, и я готова поспорить, что здесь замешан какой-то мужчина.
На следующее утро, после того, как они всем семейством собрались в библиотеке, чтобы достать из – под елки подарки, Клод, Лорен и Кристина тихонечко улетучились. Питер, Адам и Джон уселись напротив Дианы, ожидая, что она скажет.
– Ну хорошо. Короче говоря, – объявила Диана, – я ненавижу этот дом.
Братья посмотрели на нее как на умалишенную. Словно она сообщила им, что собирается убежать вместе с бродячим цирком.
– Ненавидишь? – Адам тряхнул головой. – Какая глупость. Ты же любишь его!
– Я его ненавижу, – сказала Диана, стараясь не выходить из себя. – И всегда ненавидела. Конечно, я не говорила! Сначала я здесь застряла, потому что папа был болен. А потом, когда папа умер, я поняла, как вы, ребята, себе представляете мою жизнь. Такая идиллическая картина: ваша младшая сестренка сидит, лапочка, у домашнего очага и умиленно виляет обрубком хвоста, точно кокер-спаниэль. Я не малышка. Помните, папа меня называл своим ангелом? Так вот, никакой я не ангел. Просто я притворялась миленькой сладенькой девочкой, чтобы дома все было нормально. Теперь отца нет. Я любила его несмотря ни на что. Я знала, какой он, но все равно любила. Но теперь, кажется, больше нет необходимости притворяться? – Диана подбоченилась и вызывающе вскинула подбородок. – Я не хочу продавать особняк. В конце концов, каждой семье нужно какое-то место, которое для всех будет домом. Даже если вы здесь не живете, в мыслях вы все равно обращаетесь к этому месту как к дому. Но я собираюсь кое-что здесь изменить, чтобы в этом ужасном холодном месте поселилось немножечко света, тепла и радости. И если вы, парни, не можете это понять, то и черт с вами!
39 
