54 
— Он тебя боится, — выдавила из себя Эмбер.
— Тогда он умнее, чем я думал. И уж, конечно, умнее тебя.
Эмбер вздрогнула.
Дункан шагнул вперед, но тут же остановился — Эмбер схватила его за руку с невысказанной мольбой.
— Как вам понравилась прогулка верхом? — вкрадчиво спросил Эрик. — Было холодно?
— Сначала нет, — ответил Дункан.
— День был чудесный, — быстро сказала Эмбер.
— А как тебе показалось твое особое место, Наделенная Знанием дева? Оно тоже чудесное?
— Как ты узнал? — спросила она напряженным голосом.
Улыбка Эрика была как оскал волка за мгновение перед прыжком.
В следующее мгновение Дункан подумал, что было бы хорошо, если бы он был вооружен мечом или молотом. Но у него не было ни тога ни другого. У него была лишь уверенность в том, что Эрик, который временами был само обаяние и веселость, может быть и смертельно опасным врагом.
Тщательно рассчитанными движениями Дункан снял плащ и развесил его на столике, чтобы высушить.
— Ты позволишь? — спросил он, протягивая руку за плащом Эмбер.
— Не надо. Я… то есть, мне…
— Боишься, что не все ленточки завязаны как следует? — мягко закончил за нее Эрик.
Она с испугом взглянула на него. Выражение, появившееся на лице Эрика, нисколько не ободрило Эмбер. Было ясно, что он в бешенстве.
— Как, совсем никаких возражений оскорбленной невинности? — тем же мягким тоном спросил Эрик. — Никаких уверений, что вы не оставляли Эгберта спящим в чистом поле, пока две лошадки щипали поблизости травку?
— Мы… — начала Эмбер, но голос Эрика заглушил ее слова.
— Никаких восклицаний, что честь не поругана и доверие осталось в целости и сохранности, как и твоя девственность? Никакой краски смущения…
— Нет, это не…
— …и никаких милых, заикающихся оправданий…
— Довольно.
Неприкрытая угроза, прозвучавшая в голосе Дункана, потрясла Эмбер.
Собаки, лежавшие вокруг кресла Эрика, разом вскочили на ноги и зарычали, шерсть у них на загривках встала дыбом. Сокол раскрыл свой крючковатый клюв и издал пронзительный, грозный крик. Ногти Эмбер невольно впились в запястье Дункана.
— Хватит издеваться над ней, — сказал Дункан, не обращая внимания на угрожающее поведение животных.
Он уже открыл рот, собираясь добавить, что говорить об Эмбер так, будто она девственница, просто смешно, и никто этого не знает лучше, чем он, Дункан. Но одного взгляда в Эриковы по-волчьи злые глаза было достаточно, чтобы убедить Дункана хорошо подумать, как лучше сказать правду.
— Девственность Эмбер сейчас в такой же целости, как была сегодня утром, — ровным голосом сказал Дункан. — Я тебе в этом клянусь.
В молчании, освещаемый колеблющимся светом огня в очаге, Эрик все вертел и вертел в руках кинжал, внимательно разглядывая стоявшего перед ним темного воина, готового к схватке.
Готового и даже рвущегося в бой.
Вдруг Эрик все понял. Он откинул назад голову и разразился таким хохотом, что стал похож на рыжего дьявола.
Собаки опустили шерсть на загривках, потянулись и опять спокойно улеглись; в их желтых глазах играли отсветы огня. Нежным свистом хозяин успокоил .раздраженного сокола.
Когда спокойствие было восстановлено, Эрик посмотрел на Дункана взглядом, в котором сквозило мужское сочувствие.
— Я верю тебе, — произнес Эрик. Дункан коротко кивнул.
— У тебя нет того умиротворенного вида, какой бывает у мужчины, если он провел все послеполуденное время — и потратил всю силу — между гладких ножек женщины, — добавил он.
Дункан пробормотал про себя какое-то ругательство.
— Иди ближе к огню, воин, — позвал Эрик, тихонько усмехаясь в бороду. — Должно быть, ты от холода застыл, словно меч. Или это единственная часть твоего тела, которой все еще тепло?
— Эрик! — воскликнула смущенная Эмбер. — Он взглянул на ее рдеющие щеки и улыбнулся ей ласково-веселой улыбкой.
— Узнай, о Наделенная Знанием невинность, сказал Эрик, — что в замке не найдется ни одного мужчины и ни одной женщины, которые не знали бы, на кого смотрит Дункан — и кто отвечает на его взгляды. Эмбер закрыла ладонями свои горячие щеки.
— Из-за этого многие спорят и бьются об заклад, — продолжал Эрик.
— Из-за чего? — еле слышно спросила Эмбер.
— Спорят, кто из вас двоих, ты или он, сдастся первым.
— Только не Дункан.
Эмбер не поняла, как много сказала остальным досада, прозвучавшая у нее в голосе.
54 
