73 
Её отец и мать частенько спорили о нём, когда думали, что Тиффани уже легла спать. Сквозь симфонию скрипа кроватных пружин она не раз слышала, как они почти (но не совсем!) ссорятся. Отец говорил: «Конечно, он очень щедрый и всё такое, но ты не можешь отрицать, что он получил своё богатство, расквашивая физиономии бедняков!» А мать возражала: «Я ни разу не видела, как он что-то расквашивает! В любом случае, всё это было прежде! Нам нужен кто-то, кто будет нас защищать. Это просто логично!» А отец отвечал: «Защищать от кого? Другого такого же человека с мечом? Подозреваю, мы и сами неплохо с этим справились бы!» Тут дискуссия обычно прекращалась, потому что её отец и мать любили друг друга, и никто из них не хотел, чтобы что-то в их жизни изменилось по-настоящему.
Глядя на людей в главном зале, Тиффани думала, что вовсе не обязательно расквашивать их физиономии, если ты хочешь научить их квасить капусту и делать прочие свои дела.
От этих мыслей у неё пошла кругом голова, но она не дала им воли. Солдаты Барона все были местными парнями, или, как минимум, мужьями местных женщин. Что сталось бы, соберись все жители деревни вместе, чтобы заявить Барону: «Послушай, живи здесь, мы не против, можешь также занимать самую большую комнату в замке, мы даже согласны готовить для тебя обеды и время от времени смахивать пыль в залах, но эта земля теперь наша, ясно тебе?» Сработало бы такое?
Вероятно, нет. Но она не забыла, как попросила отца расчистить старый каменный амбар. Это лишь для начала. У неё были определённые планы насчёт этого амбара.
— Эй, ты! Да! Ты, в тени! Ты что там делаешь, отлыниваешь?
Наконец, Тиффани поняла, что обращаются к ней. Слишком глубокая задумчивость сыграла с ней злую шутку: она перестала уделять достаточно внимания своей «невидимости». Она вышла из тени, а вместе с ней и её островерхая шляпа. Герцогиня уставилась на вызывающий головной убор.
Пожалуй, настал момент разбить лёд в отношениях, хотя он был столь толст, что для этого мог потребоваться топор.
— Я не знаю, что значит «отлынивать», мадам, но если вы желаете, сделаю всё возможное, чтобы научиться, — вежливо сказала Тиффани.
— Что? Что! Как ты меня назвала?
Люди в главном зале учились быстро, поэтому они мгновенно разбежались по своим делам. Голос Герцогини предвещал бурю, и никто не желал быть застигнутым этой бурей вне безопасной гавани.
Тиффани внезапно разозлилась. Она не сделала ничего, чтобы заслужить такое грубое обращение.
— Извините, мадам. Я никак вас не обзывала, насколько мне известно, — заявила она.
Это не помогло; Герцогиня зло прищурилась.
— О, я тебя знаю. Ведьма! Ты ведьма, которая преследовала нас в городе с какими-то своими злыми целями! О, там, откуда я родом, мы знаем про ведьм всё! Вы назойливы, сеете повсюду сомнения, пестуете недовольство, вы совершенно аморальны и бесчестны!
Герцогиня выпрямилась и воззрилась на Тиффани так, словно одержала некую несомненную победу. Она постукивала по полу своей тростью.
Тиффани смолчала, хотя это было и нелегко. Она ощущала взгляды слуг, прятавшихся за драпировками, колоннами и полузакрытыми дверьми. Герцогиня ухмылялась, и Тиффани чувствовала, что обязана стереть с её лица эту ухмылку. Ради всех ведьм, она должна была показать миру, что с ведьмой так обращаться нельзя. С другой стороны, если она выскажется слишком резко, Герцогиня обязательно отыграется потом на слугах. Тут надо поделикатнее. Впрочем, её добрые намерения так и остались лишь намерениями, потому что старая кошёлка мерзко хихикнула и сказала:
— Ну что, деточка? Разве ты не собираешься превратить меня в какую-нибудь мерзкую тварь?
Тиффани пыталась сдержаться, правда. Но порой такое просто невозможно. Она глубоко вздохнула.
— Зачем мне тратить силы понапрасну, мадам? Вы и сами с этим неплохо справились!
Внезапно наставшая тишина нарушалась лишь звуком сдавленного смеха, который изо всех сил (прижав руку ко рту) старался не издавать спрятавшийся за колонной стражник, а также фырканьем служанки, которая почти успешно пыталась сделать то же самое, скрывшись за драпировкой на другом конце зала. Но Тиффани запомнилось иное: тихий щелчок открывшейся где-то наверху двери. Это что, Летиция? Она подслушивала? Впрочем, неважно. Герцогиня торжествовала, ощутив, что Тиффани теперь полностью в её власти.
Не следовало ей опускаться до глупой перебранки. Теперь Герцогиня получит колоссальное удовольствие, доставляя неприятности Тиффани, всем, кто случайно окажется рядом с Тиффани, а также, возможно, всем, кого она когда-либо знала.
73 
