97 
«Братья? Как можно…» Мэдди встряхнулась. Она согласна с ними!
— Когда я был моложе, я каждую ночь проводил с новой женщиной. Если она была замужней, то это было даже лучше. Но если сложить вместе все приятные ощущения, что я испытал за те годы, то они не составят и малой доли того, что я чувствую с тобой. — Итан посмотрел на нее, пытаясь понять, какое впечатление произвели на нее его слова. — Потому что я хочу… большего от тебя. И осознание этого до умопомрачения напугало меня.
— Почему?
Итан пригладил пальцами волосы.
— Потому что неизвестно, как ты отреагируешь, если обнаружишь нечто непереносимое для тебя в моем прошлом: уйдешь от меня? Что тогда будет со мной? Я буду все равно, что мертв.
Мэдди приоткрыла рот.
— Ты слишком красива и умна. И когда, наконец, перестанешь бояться, сотрутся твои воспоминания о голоде и опасности, ты посмотришь на меня и задашься вопросом: на кой черт вышла за меня замуж?
Итан выглядел таким… измученным, что она не могла ничего сказать.
— То, что я чувствую по отношению к тебе, похоже на болезнь. Женщина, ты привязала меня крепкими узлами. Я уже не понимаю, что происходит, и не могу думать ни о чем, кроме как о тебе.
Итан взял стул и сел напротив Мэдди, уперев локти в колени.
— Когда я замечаю что-то интересное, то, прежде всего, думаю, понравилось ли бы это тебе. Когда ем то, что мне нравится, хочется, чтобы ты попробовала это. И все время задаюсь вопросом, что во мне не так, почему я такой. Это просто… неправильно. Я никогда в жизни не хотел ставить желания другого человека выше собственных. Мэдди затрясла головой:
— Но это не объясняет того, что ты сделал… или почему.
— Мэдди, у меня долгое время не было женщины еще до встречи с тобой. Я… не имел женщин в течение трех лет. Это было ужасно. И я дал себе обет, что, если вернусь в нормальное состояние, постараюсь пресытиться. Потом, с тобой, все встало на свои места, и я подумал… подумал, что, переспав с другой, можно будет… Боже, я не знаю, ослабить, что ли, те чувства, какие я испытываю к тебе, или загасить их, но все, что я делал, только доказало, что я не могу даже представить себя ни с кем другим, кроме тебя.
Он казался настолько искренне смущенным, даже испуганным, что гнев ее смягчился. Шотландец влюбился в нее.
Наконец-то.
И Мэдди было неловко признать это, но то, что он вовремя остановился в таверне, впечатлило ее. В тех странных, эксцентричных и безнравственных сценах, какие ей доводилось наблюдать в Марэ, ей никогда не приводилось видеть мужчину, добровольно прерывавшего процесс до его завершения. И все же…
— Как бы ты отнесся к противоположной ситуации? Если бы двое мужчин целовали мое тело?
Итан побледнел и сжал кулаки.
— Смертельно.
— Что заставило тебя остановиться? С женщинами?
— Ты сказала, что могла бы… полюбить меня, если бы я был верным, — пробормотал он, затем отвел взгляд. — Я хочу… думаю, я хочу, чтобы полюбила.
Она подняла пальцы к вискам, чтобы унять боль.
— А Куин? Итан нахмурился:
— Что Куин?
— Какие мотивы побудили тебя рассказать Куину о наших близких отношениях?
— А, это. Не хотел, чтобы он поехал за тобой. Я сказал ему, что ты моя, а он все говорил, что нужно кое-что обсудить.
Мэдди не могла даже представить себе подобный разговор.
— Ты сожалеешь об этом, Итан?
— Ты ведь знаешь, что я не верю в извинения. И в результате я сохранил верность. — Он встретился с ней взглядом. — Но ты права, Мэдди, я сожалею о том, что причинил тебе боль.
Он хотел прощения. Он хотел… ее. Страстно.
Хотя разве этого достаточно? Она не могла и дальше делать это при угрозе обманчивого достижения счастья, которое потом будет вырвано у нее из рук.
— Мне нужно обдумать все это, — сказала Мэдди.
— Да, конечно. — Итан поднялся, однако, заметив, что она осталась на месте, насупился. — Но не могла бы ты думать об этом рядом со мной, в моей постели?
Она сердито посмотрела на него.
— Я ничего тебе не сделаю, — попытался он заверить ее.
— Еще вчера тебя целовали две женщины. Предоставь мне немного свободного пространства, чтобы не задохнуться, Итан.
На рассвете Итан услышал крики Мэдди, которой вновь, после долгого перерыва, приснился кошмар.
Он подбежал к ней и, обняв, принялся успокаивать.
— Ш-ш-ш… ш-ш-ш, любовь моя. Все прошло. — Он погладил ее по спине, как ей нравилось. — Вот так, девочка. Все прошло. — Никаких неуклюжих похлопываний: он научился ловко успокаивать ее.
97 
