67 
– Ах вы, мои дорогие… – Он открыл дверь машины и тут же влюбился в собак. Ной наклонился, начал чесать их за ушами и бормотать ласковые слова. Тем временем подошла Джейми, державшая потрепанный теннисный мячик.
– Их зовут Доброта и Милосердие, – сказала она, но не улыбнулась, когда Ной поднял взгляд.
Джейми подняла мячик; обе собаки тут же задрожали и сели, глядя снизу вверх алчными глазами. Мяч стремительно полетел в сторону, и ретриверы устремились в погоню.
– Хороший бросок, – пробормотал Ной.
– Я стараюсь поддерживать форму. Слишком хорошая погода, чтобы сидеть в четырех стенах. – Скорее всего, она просто не решила, стоит ли приглашать его в дом. – Давайте прогуляемся.
Видя, что собаки устроили борьбу за мяч, она повернулась и пошла в другую сторону.
Ною пришлось согласиться, что она действительно в хорошей форме. Пятидесятидвухлетней Джейми было трудно дать больше сорока. Можно было поклясться, что в двадцать лет она была менее привлекательной.
Лицо Джейми не было идеально гладким, но это только добавляло ему силы; сторонний наблюдатель обращал внимание на ее глаза, а не на окружавшие их морщинки. Эти глаза были темными, умными и немигающими. Волосы у Джейми были светло-русыми, длиной до подбородка, что идеально соответствовало форме лица и придавало ей облик зрелой деловой женщины, не суетящейся по пустякам.
Ее маленькое, хрупкое, стройное тело было облачено в красно-коричневые слаксы и простую хлопчатобумажную блузку, несомненно уютную и удобную. У Джейми была уверенная походка самостоятельной женщины, хорошо знающей, чего она хочет.
– Как поживает ваш отец? – наконец спросила она.
– Спасибо, нормально. Думаю, вы знаете, что в прошлом году он ушел на пенсию.
На сей раз она коротко улыбнулась.
– Да. Наверно, скучает по работе?
– Думаю, что скучал, пока не нашел себе дело по душе в молодежном центре неподалеку. Он любит возиться с подростками.
– Да. Он умеет обращаться с детьми. Я просто восхищаюсь им. – Она прошла мимо раскидистого куста, благоухавшего жасмином. – Если бы не это, вас бы здесь не было.
– Я ценю это. Как и то, что вы согласились уделить мне время, миссис Мелберн.
Вздох был еле слышным, но Ной увидел, как поднялись и опустились ее плечи.
– Просто Джейми. Он достаточно часто говорил со мной о вас, чтобы я могла называть вас Ноем.
– Серьезно? Я не знал, что вы так близки.
– Фрэнк был частью самого трудного периода в моей жизни.
– Большинство людей не любит видеться с теми, кто напоминает им о трудном времени.
– Я – нет, – лаконично сказала она и пошла к большому бассейну причудливой формы, отделанному белым камнем и окаймленному бледно-розовыми цветами. – Ваш отец помог мне пережить колоссальную потерю и увидеть торжество справедливости. Он – исключительный человек.
«Твой отец очень хороший человек, – однажды сказала ему Оливия. А позже добавила: – Рядом с ним ты – пигмей».
Ной отогнал неприятное воспоминание и сдержанно кивнул:
– Я тоже так думаю.
– Рада слышать.
Когда они миновали бассейн, Ной заметил вдали изумрудно-зеленый теннисный корт. За олеандрами и розами стояла уменьшенная копия главного здания.
– Мне не нравится ваша работа, – резко сказала она.
– Я знаю.
Джейми остановилась и оглянулась.
– Я ее не понимаю. Точнее, не понимаю, зачем вы это делаете. Ваш отец посвятил жизнь тому, чтобы сажать убийц в тюрьму. А вы посвящаете свою тому, чтобы их имена появились в печати. Прославляете то, что они сделали.
– Вы читали мои книги?
– Нет.
– Если бы прочитали, то знали бы, что я не прославляю ни людей, о которых пишу, ни то, что они сделали.
– Писать о них и значит прославлять.
– Писать о них – значит выставлять напоказ, – поправил Ной. – Людей, поступки, историю, причины. Объяснять почему. Моего отца тоже интересовало «почему». Далеко не всегда бывает достаточно «как» и «когда». Джейми, разве вы не хотите знать, почему умерла ваша сестра?
– Я знаю, почему она умерла. Потому что ее убил Сэм Тэннер. Потому что он был болен, ревнив и достаточно злобен, чтобы не дать ей уйти от него.
– Но когда-то они очень любили друг друга. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы пожениться и родить ребенка. Достаточно для того, чтобы она открыла ему дверь даже тогда, когда их брак был практически разрушен.
– А последним проявлением этой любви стало убийство. – Теперь голос Джейми был исполнен гнева и горечи. – Он воспользовался ее чувствами, ее преданностью, ее стремлением сохранить семью. Воспользовался так же неумолимо, как ножницами.
67 
