110 
– Это тебя удивляет? Филипп Байден поморщился.
– Она остается моей матерью, Наоми. Даже теперь, когда я все знаю. Я придумывал для нее тысячи извинений, но ни одно из них не искупает ее вину… Всего, что она сделала. И что сделал я…
Он снял очки, повертел в руках, потер переносицу и снова надел их.
– Самое главное, я не знаю, что мне сказать тебе.
– Ничего не надо говорить. Все в прошлом, Филипп.
– Я подвел тебя. Пусть это было много лет назад, но я подвел тебя. Предал.
– Нет. Одно время я тоже так думала. Это помогало, но это не соответствовало действительности. Просто я была не такой, какой ты хотел меня видеть. И что бы ни совершила Милисент, ее нельзя за это винить. Она лишь сделала все возможное, чтобы ты осознал тот простой факт, что я другая, не такая, какой ты меня себе воображал. Вот за это она несет ответственность – и больше ни за что.
– Она могла устроить так, чтобы ты не попала в тюрьму.
– Да, могла.
– А что она пыталась сделать сейчас? С тобой, с Келси? – У него перехватило дыхание, когда он вспомнил избитое, распухшее лицо дочери. – Боже мой, Наоми, ведь Келси могла погибнуть!
– Но она не погибла. Она сумела защитить себя. И меня тоже.
Наоми внимательно изучала Филиппа и видела в его глазах затаенную боль, а за ней – растерянность и непонимание.
– Я не могу настаивать, чтобы ты не думал о том, о чем думаешь сейчас. Келси была ранена, и ей пришлось отнять чужую жизнь, чтобы спасти свою. Ни ты, ни я никогда этого не забудем, как не забудем и ту, кто положил начало всей цепи событий. Может быть, – медленно закончила она, – это само по себе достаточное наказание для Милисент.
– Я не могу… – голос Филиппа надломился. – Ничего не могу предпринять, чтобы исправить то зло, которое…
– Ты ничего не должен предпринимать, – перебила его Наоми. – Несмотря ни на что, Келси добилась всего, чего хотела. И я…
Ее губы изогнулись в легкой улыбке.
– Я тоже получила то, чего мне хотелось. У меня есть моя ферма, лошади, человек, который меня любит. И у меня есть Келси. Ты прекрасно воспитал ее, Филипп. Я знала, что ты справишься.
– Она так похожа на тебя. Теперь настал черед Филиппа внимательно посмотреть на свою бывшую жену. Как сильно она изменилась – и как мало!
– Боже мой, Наоми, как бы мне хотелось вернуться назад, чтобы что-то изменить, исправить.
Хоть что-нибудь!
– Ты не сможешь.
Он всегда был таким честным, таким справедливым, подумала она. И вот теперь он страдает, потому что справедливость оказалась бессильна, и не может справиться с болью.
– Просто мы требовали друг от друга такого, чего никто из нас дать не мог. Мы совершали ошибки, которые могли быть и были использованы против нас другими людьми. Мы оба пали жертвами чужих желаний и стремлений, Филипп.
– Ты дорого за это заплатила.
– Но приобрела еще больше. Она любит меня, Филипп. Кажется, это просто, но это и сложно, и прекрасно. И пусть прошлое остается прошлым и спит, как раньше, за закрытой дверью. Не нужно его будить.
Она помолчала, потом снова повернулась к нему.
– Знаешь, мне всегда было интересно, что я буду чувствовать, если встречу тебя.
– И мне. Что ты чувствуешь, Наоми?
– Я рада тебя видеть, Филипп. Действительно рада.
– Как ты думаешь, правильно ли, что мы надолго оставили их вдвоем?
– Думаю, что да. – Гейб прижал Келси к себе.
– Но… – Келси оглянулась через плечо. Ее мать и отец все еще стояли на расстоянии нескольких ярдов друг от друга. – Папа кажется таким грустным.
– Его мир пошатнулся так сильно, что едва не рассыпался. Но все успокоится. Может быть, не все будет как было, но он снова обретет покой.
– Кендис не даст ему слишком долго задумываться над этим, – сказала Келси. – Скажи, Гейб, почему ты привез его сюда?
– Нужно замкнуть круг, прежде чем начать наш собственный.
– Мне нравится, как это звучит. – Келси прислонилась виском к его плечу. – Ты чертовски умен, Слейтер. Умен и хитер. Подумать только, ты ничего не сказал мне, а просто поехал и привез папу.
– Встретиться – это была моя идея, а приехать сюда – его. Он хотел поговорить с Наоми.
– Они помирятся, и все будет хорошо, я уверена. – Келси улыбнулась своим мыслям. В конце концов, это была ее собственная волшебная сказка.
– Мне нравится здесь, – пробормотала она. – Очень нравится. Подумать только, каких чемпионов мы с тобой воспитаем, Гейб!
– Ты имеешь в виду лошадей? Келси тряхнула головой и звонко рассмеялась.
– Не только. А что ты думаешь по этому поводу?
– Эта идея мне очень по душе.
Он увел ее подальше от конюшни, от снующих туда-сюда работников, увел туда, где на склонах холмов паслись кобылы со своими жеребятами и где стригунки-однолетки носились наперегонки с собственной тенью.
– Следующей весной родится жеребенок. Его мать была из «Трех ив», а отец – из «Рискованного дела», – сказал Гейб, поворачивая Келси к себе лицом. – А я всегда буду помнить день, когда он был зачат. Тогда я смотрел на тебя и мечтал, чтобы ты стала моей.
– И вот – я твоя. – Келли обняла Гейба. – Что дальше?
– У нас тут новая, нераспечатанная колода. – Гейб похлопал себя по нагрудному карману. – Всякое может случиться.
– Всякое? Ну что же…
Она наклонила его голову, чтобы коснуться его губ.
– Сдавай, Слейтер.
110 
