— Странно. — Ог забрал из моих рук влажный бумажный комок, разглядывая оттиск на сургуче повнимательнее. — Ее ядром не прошибешь, а тут от морской воды развалилась.
Он подцепил печать ногтем, и та рассыпалась на кусочки.
— Падение в воду — это не самое худшее, Ог, — сказал я. — Вот то, что мы не сделали работу, ставит большой знак вопроса на нашей дальнейшей карьере.
— Такого просто не может быть, — не согласился орк. — Что-то здесь не так.
Он заглянул в конверт:
— Вот старый жук! Вот гадкий стручок!! Я оторву ему голову. Как только мы вернемся!
Он вытащил из конверта клочок бумаги, отбросил его в сторону и протянул мне маленькую, размером с ноготь мизинца, плоскую перламутровую бабочку.
— Знаешь, что это? — спросил он у меня.
Я рассмотрел предмет.
— Начинаю подозревать, и мне это совсем не нравится.
— Это большие неприятности, Лас, — сказал он и помрачнел.
Глава десятая
В которой мы заключаем договор на новый вид почтовых услуг и думаем, как заработать много денег.
Небо было ясным, и Черепаший я увидел издалека — его очертания ни с каким другим островом не спутаешь.
Мы возвращались, наняв старую «Вдову» — большой стреколет, где могли разместиться два пассажира.
Едва пилот посадил свою птичку, Ог спрыгнул на землю, потянулся и сказал:
— Пойдем обрадуем Тулла. Он небось уже заждался…
Лепрекон сидел за столом, водрузив на нос очки в золотой оправе, и неспешно штопал малиновый носок. Когда дверь распахнулась, он бросил на нас чуть удивленный взгляд:
— Объявились все-таки. Я уж думал, вас Изнанка сожрала.
— Мы живы только благодаря твоим неустанным молитвам, Тулл, — ответил я. — Как дела?
— Зависит от ваших успехов. Кстати, где стреколет? Не видел, чтобы вы садились.
— На дне.
Он нахмурился:
— Это проблема. Второго у министерства не допросишься. Они ясно дали это понять. Хорошо хоть страховка все покрывает. Что случилось?
— Попали в Черную воронку, — промолвил Ог.
Мы решили не рассказывать ему про «Гром». Собственно говоря, особых причин молчать не было, но напарник убедил меня, что такую информацию на Черепашьем острове лучше держать при себе и не болтать.
— Шутите?! Ее в первые дни месяца Ураганов уже лет тридцать никто не видел!!
Истории о Черной воронке — колоссальном смерче, иногда появляющемся в этих широтах и играючи раскалывающем крупные корабли, забрасывая их обломки куда-то к звездам, — были известны каждому жителю Павлиньей гряды. Нам крупно повезло, что мы встретили ее в момент зарождения, а не тогда, когда она наберет силу.
— Ну а мы увидели, — ответил я. — Едва уцелели, но «Носорог» пришлось оставить.
— Жаль… очень жаль… — Лепрекон задумался на несколько мгновений. — А Ла-Плата? На Ла-Плату-то вы попали?
— Только что оттуда.
— Письмо передали?
— Здесь у нас вышла некоторая заминка, Тулл. Мы садились на воду, так что письмо… мм… немного расклеилось.
Его лицо окаменело, а глаза за толстыми стеклами очков прищурились. Эту новость он воспринял гораздо хуже, чем потерю стреколета.
— Только не говорите мне, что вы его выбросили.
— Чернила расползлись, — печально вздохнул Ог. — Ничего не смогли прочитать. Конверт я выкинул.
Тулл снял очки, осторожно положил их на стол и прошептал:
— Просто здорово.
— Слушай, мы что-нибудь придумаем, — фальшиво утешил я его. — Хочешь, я расскажу губернатору, как все было? Ты-то в этом не виноват.
— Вот-вот, — подхватил Ог. — Видно, кто-то из секретарей его милости ошибся и перепутал печати, вот оно и размокло.
— Вы даже не представляете, какие теперь неприятности у меня из-за вас будут.
— Всего лишь письмо. Не расстраивайся.
— Зачем вы его выбросили, идиоты?.. — простонал владелец Логова.
— Не переживай. Конверт мы выкинули, но содержимое — вот, — сказал я, положив на стол перламутровую бабочку. — Возвращаем тебе.
Лепрекон дернулся и затравленно посмотрел на дверь. Я как раз стоял на его пути, убежать у хитреца не получилось бы при всем желании. Ог ласково улыбался, и от этой улыбки Тулл вздрогнул, но нашелся что сказать:
— Вас мама не учила, что неэтично открывать чужие письма?
— Меня ма учила наказывать тех, кто подставляет своих товарищей. В особенности если это может привести к каторге на рудниках или к виселице, — прорычал орк.