13 
— Мне известно, что ваша мать была англичанкой, а отец…
— Если вы говорите про Рубена Дарио, то он не мой отец. Не мой биологический отец.
Она об этом не слышала.
— Тогда кто же?
— Хуан Алколар.
— Владелец корпорации «Алколар»?
— И не только. Да, это он.
Рамон уставился на бокал, покачивая его так, что темно-красное вино плескалось по дну.
— У него и моей матери был роман, и я стал результатом этой связи. Но она в то время была замужем за моим… за Рубеном. И он взял с нее обещание никому не рассказывать об этом.
— Так вы выросли, думая, что Рубен Дарио ваш отец?
Рамон медленно кивнул.
— Я был даже записан, как его сын. Но Рубен даже не мог иметь детей.
— А ваша мать вам об этом не рассказывала?
— У нее не было возможности. Она умерла, когда я был еще совсем крохотным. Но она оставила письмо, которое я должен был прочесть, когда мне исполнится двадцать один год. Тогда я и узнал правду.
— И как вы это восприняли?
Рамон быстро посмотрел на нее.
— Как я себя почувствовал? А что бы почувствовали вы, если бы внезапно узнали, что человек, которого вы всю жизнь зовете папой, не ваш отец.
Эстрелла подумала, а затем кивнула головой. Она была ошеломлена, но не собиралась выказывать к нему жалости.
— Наверное, потерянной, — заключила она.
— Именно так я себя и чувствовал. Вконец растерялся, не зная, кто теперь я и кто моя семья. Мы с Рубеном никогда особенно не были близки, слишком уж мы не похожи друг на друга. Между нами пролегала целая пропасть. Я мечтал работать в прессе или на телевидении, а он хотел, чтобы я имел более практичную профессию, стал, например, бухгалтером, как он. Я понял себя лучше, когда узнал о своих корнях. Когда я узнал, что мой настоящий отец — Хуан Алколар.
Он еще раз быстро взглянул на нее.
— Итак, вы понимаете, что ваш отец скорее согласился бы передать мне свою драгоценную компанию, если бы узнал, что я сын одного из самых удачливых в телевизионном бизнесе человека.
— Так вот почему вы так жаждете приобрести компанию! Чтобы стать частью империи Алколара?
Рамон решительно тряхнул головой.
— Ни в коем случае! Я собирался получить компанию благодаря собственным усилиям, а не по милости семьи Алколар. Когда я отправился к моему отцу, моему настоящему отцу, он пригласил меня пожить в его семье. Я думаю, он был бы рад иметь сына, который занимался бы тем же бизнесом, что и он. У Хоакина к делам отца не было никакого интереса. Он уехал в деревню и завел собственное дело по производству и экспорту вина. А Алекс хотя и работает в корпорации, но занимается сугубо финансами.
— Алекс? — с любопытством спросила Эстрелла и увидела, как опустились уголки губ Рамона.
— Алекс — второй мой брат по отцу. Я предупреждал вас, что это непростая история.
Эстрелла кивнула головой и потянулась за бокалом. Все это было действительно сложно и, откровенно говоря, ошеломило ее. Люди изменяют друг другу, но, тем не менее, их репутация остается незапятнанной. А она невинно и глупо оказалась вовлечена в отношения с женатым мужчиной и до сих пор считается опозоренной.
Но это Испания. А Испания — страна для мужчин. Поведение Карлоса объясняют просто, мужчина потерял голову из-за капризной и независимой девчонки. А потом бедняга трагически умер.
— Итак, телевизионная компания должна была стать вашей личной собственностью, а не частью корпорации «Алколар».
— Точно. Я хотел, чтобы хоть одна вещь была по-настоящему моей. Не Алколара, не Дарио. Моей. Мой отец предлагал мне часть корпорации «Алколар», но это не то, чего я добиваюсь. Мне хочется доказать моему настоящему отцу, что я тоже что-то умею делать самостоятельно. И, конечно, купив дело Медрано, я получил бы кусочек «старой Испании» — наследие, которое Хуан Алколар ценит даже больше, чем ваш отец. Вот почему я так сильно хотел получить эту телевизионную компанию.
Эстрелла сделала глубокий вздох и распрямила плечи.
Она решилась. Сейчас или никогда.
— А если я скажу вам, что нет необходимости ее терять?
Ну вот, она это сказала, и холодок страха пробежал по ее спине. Как только Рамон признался, что хочет получить эту компанию, она поняла, что должна сказать ему это. Лучшего начала для разговора, объясняющего, зачем она пришла, не могло быть. И все-таки Эстрелла не могла поверить в то, что она произнесла эти слова. И, если судить по выражению лица Рамона, он тоже не мог в это поверить.
13 
