38 
— Оно устраивает меня, но лишь отчасти. Ты выбрала именно этот способ улаживания своей проблемы из множества возможных по той лишь причине, что хотела вновь очутиться в моем доме. Что-то неудержимо тебя сюда влекло, — прошептал Нэйлор.
— Да. Мысли о том, что именно здесь находится злополучный портрет.
— И это ты называешь честностью? — усомнился мужчина. — Если так, то ты гораздо больше скрываешь от самой себя. Или думаешь, что я осуждаю тебя за твой поступок? Не осуждаю. Как раз наоборот, я очень ценю те моменты жизни, когда убеждаюсь, что люди еще способны удивлять друг друга. Твое появление стало для меня приятным откровением, как и то хладнокровие, которое ты старательно сохраняешь. Я высоко ценю в людях способность идти на риск.
— Я поступила опрометчиво. Поддалась порыву и теперь расхлебываю, — самокритично объявила Ромилли.
— Никто не любит ошибаться. И отнюдь не все извлекают из ошибок урок. А что бы ты сделала, если бы меня не оказалось дома и тебе бы удалось-таки получить этот, как ты его называешь, «злополучный» портрет?
— Забрала бы его. Именно за этим я и пришла сюда. А потом бы принялась улаживать с тобой финансовую часть проблемы.
— А если бы я отказался пойти на соглашение и потребовал свое приобретение назад? Что тогда ты стала бы предпринимать?
— Ты вернешь мне его и возьмешь свои деньги обратно. Для меня эта проблема не имеет другого решения. Элеонор не должна была продавать эту картину вообще, тебе или кому-либо иному. Если бы я знала, что такое возможно, никогда не согласилась бы позировать обнаженной. Ты можешь счесть это притворной стыдливостью, мне безразлично. Но я так устроена. Я не успокоюсь, пока не получу этот портрет!
— А тебя не интересуют мотивы, по которым я заплатил за эту работу Элеонор такие деньги? Разве это не свидетельствует о моей заинтересованности в обладании именно этой картиной? Что ты станешь делать с моими желаниями, Ромилли? Проигнорируешь их?
— Это демагогия, Нэйлор. Если ты джентльмен, потрудись представить себя на моем месте. Одно дело — позировать, сидя обнаженной перед матерью, и совсем другое — сознавать, что это самое изображение находится в доме холостяка.
— Я так и не понял, в чем опасность, милая. Я гарантировал Элеонор, что никогда не стану выставлять это полотно на всеобщее обозрение. Я выполню свое обещание, можешь быть в этом уверена, — произнес Нэйлор.
— Проблема в том, что я уже ни в чем не могу быть полностью уверена! — Голос Ромилли задрожал. — Мама собирается после свадьбы переехать к Льюису, они запросто сообщают мне об этом за обеденным столом. На следующий день во время их отсутствия появляется мой отец, который грозится, что переедет в наш дом после маминой свадьбы. Мама узнает об этом и звонит отцу. Она разговаривает с отцом так, словно не тряслась передним как осиновый лист целую четверть века. Сразу после этого мать объявляет мне, что проданная за большие деньги неизвестному коллекционеру картина — это мой портрет, который купил не кто-нибудь, а ты. Льюис утверждает, что его дорогой преемник отбыл на две недели в Португалию, но, стоит мне предпринять что-то из ряда вон, ты тут как тут! Как я могу кому-то или чему-то верить?
Нэйлор Карделл внимательно выслушал гневную тираду своей гостьи и задумался.
— Могу сказать только одно: у тебя действительно черная полоса. Из-за этого все представляется в жутком свете. На самом же деле и мама все та же, ей можно верить, как и прежде, и мир не ополчился против тебя, а просто устроил тебе небольшое испытание на прочность. Угрозы отца не более чем блеф. Решительный тон Элеонор в разговоре с ним объясняется поддержкой со стороны Льюиса. Мое возвращение в Лондон на пару дней было запланировано задолго, и ты бы об этом знала, если бы сама не игнорировала меня все последнее время, — спокойным, размеренным тоном разъяснил ей Нэйлор.
— Может, попутно объяснишь, для чего тебе понадобился мой портрет настолько, что ты отказываешься вернуть его мне? Когда ты в первый раз зашел в мамину мастерскую и приметил эту работу, я сказала тебе, что картина не продается. Сказала это громко, слышали все. Я не понимаю, почему ты выманил у Элеонор именно этот портрет, зная мою позицию. Как я могу относиться к твоим уверениям во дружбе, если ты не принимаешь в расчет мое мнение?
Нэйлор был озадачен ее вопросом.
— Да. Это была уловка. Ты, когда гостила в этом доме, сказала, что вам потребуются деньги на адвоката, чтобы застраховаться от имущественных притязаний твоего отца. Поэтому я приехал к Элеонор, когда ты была на службе, и объявил о своем желании прицениться к ее работам. Она, как всякий художник в подобной ситуации, очень обрадовалась. Я для отвода глаз выбрал приглянувшийся мне пейзаж и расхвалил его по всем пунктам. Потом как бы невзначай наткнулся на твой портрет. И сказал, что горю желанием приобрести и его, так как хочу иметь в своей коллекции образчики разных направлений творчества Элеонор Ферфакс. Она была польщена, но заломила цену. Я согласился, не моргнув.
38 
