79 
Синда бесцельно бродила по комнате. Вместо того чтобы радоваться, что наконец будет спать на настоящей кровати, а не на соломенном тюфяке, что сможет как следует вымыться, она тосковала по их фургону, в котором они были оторваны от людей. Разумеется, она и виду не показывала, что предпочитает общество Тревельяна другим, находя это безрассудством.
Никогда еще у нее не было так беспокойно на душе. Всю жизнь Синда не рассуждая подчинялась родителям и сестрам, каждую свободную минутку посвящая любимому занятию. Сейчас же ей не к кому было обратиться за советом, и ее одолевали растерянность и тревога. Ей нужно уйти. Тревельян предоставил ей такую возможность. Может, втайне он на это и надеется? Но у нее есть то, что так ему необходимо, – ее рисунки.
Вполне вероятно, что он тоже не знает, как лучше пот ступить. У Синды не было веских оснований ни доверять, ни помогать ему. Так почему же она медлит?
Трев коротко постучал и вошел, не дожидаясь ответа. Он снял с головы шарф и поверх черной рубашки с открытым воротом и без шейного платка надел синий жилет и длинный камзол, из-под которого торчал кончик шпаги в ножнах. Он выглядел невероятно привлекательным, и Синда с трудом отвела взгляд в сторону.
– Вот купил кое-что для вас, хотя не знаю, понадобится ли. – Трев протянул Синде плотный сверток из темной бумаги.
– Для меня? – удивленно переспросила она.
– Да, в качестве извинения, что связывал вас на ночь. Ведь вам из-за этого снились кошмары, верно?
Она покраснела при мысли, что он наблюдал за ней спящей. Впрочем, все, что они делали, было совершенно неприличным. Она приняла сверток и разорвала бумагу.
– Альбом! Да еще какой большой и толстый! – Она торопливо развернула сверток, и к ее ногам упала коробка. – И мелки! О, благодарю вас!
Преодолев порыв от всей души обнять его, Синда села на пол, открыла коробку и стала восхищенно перебирать яркие разноцветные палочки. Пальцы у нее буквально зудели от желания поскорее пустить их в дело.
– Надеюсь, они вам подойдут: Один торговец только что получил их для одной леди, которая принимает здесь морские ванны. Кажется, ваша кузина была права, когда говорила об этих лондонских глупцах. – Если Трев надеялся, что его обнимут в знак благодарности, то отлично скрыл свое разочарование. Судя по голосу, он был очень доволен ее реакцией.
– Герцогине следует быть в курсе подобных новостей, – пробормотала она, перебирая мелки и жалея, что не может пойти к морю с мольбертом.
– Герцогиня? Я думал, она ваша кузина.
– Разве моя кузина не могла выйти замуж за герцога? Гарри вам понравился бы. Он пытался отвлечь от вас людей вашего деда. – Она подняла на него вопросительный взгляд. – Давайте пойдем к Гарри, он нам поможет.
Трев решительно покачал головой:
– Я не намерен втягивать посторонних в свою войну с дедом. Вашим родственникам не подобает в этом участвовать.
– Возможно, но до сих пор подобные соображения их не останавливали.
Она провела по листу бумаги аквамариновым мелком. Качество мела оказалось отличным.
– А ваша семья еще не приехала, – осторожно заметил Трев, словно боясь ее огорчить. – Калеб занял внизу наблюдательный пост, но никого из них не видел.
Но Синда уже не слышала его. На листе появились очертания краба, замершего на песке, и она подыскивала нужный оттенок розового, чтобы передать падающую от него тень, и серого для камней. Она была только один раз на берегу моря в Брайтоне, но этот образ отчетливо запечатлелся в ее памяти.
– Так я вас оставлю? – спросил озадаченный Трев.
Синда не заметила, как за ним закрылась дверь.
– Куда поворачивает здесь течение по утрам? – спросил Трев у своего первого помощника.
Оставив леди увлеченно рисовать, он собрал свою команду. Трев молился, чтобы она не убежала, но больше не хотел силой ее удерживать. В душе его боролись желание защитить Синду и стремление спасти своего кузена.
– Как думаете, если мы пошлем гонца сказать солдатам, что видели, как я ухожу из деревни, – продолжал он, – они погонятся за мной? Мне хотелось бы по возможности обойтись без лишних жертв.
– Они ведут себя так, будто «Подружка пирата» принадлежит им, требуют еду, которой у нас нет, и все время насмехаются над нашим говором, – упрямо возразил Калеб. – Я бы лучше вышвырнул их за борт и был бы таков!
Калеб был отличным матросом, но еще слишком молодым и горячим. Трев озабоченно потер лоб.
79 
