152 
— Пожалуйста, ну пожалуйста, пообещай, что не бросишь меня в беде. Скажи, что пойдешь со мной на маскарад, — взмолилась Энид.
Сабрина вспомнила, как однажды ночью вот так же сама стояла на коленях у кровати Энид в замке Макдоннеллов и умоляла кузину выскользнуть из теплых объятий Рэналда и отправиться с ней по глубокому снегу в темную неизвестность. В ту ночь Сабрина тоже пыталась бежать от Моргана. Но у него хватило глупости тогда погнаться за ней и вернуть назад. На этот раз он не совершит такой ошибки. Сабрина попыталась изобразить улыбку, вспомнила, сколько жертв принесла Энид ради того, чтобы угодить кузине, нежно погладила ее по голове и твердо сказала:
— Конечно, я помогу тебе, дорогая. Возможно, таким путем сумею замолить свои грехи перед тобой. Ты не думай, будто я совсем бесчувственная и ничего не понимаю, будто забочусь только о себе. — Откинула край одеяла и сделала приглашающий жест. — А теперь лезь под одеяло! Немедленно! А то и в самом деле простудишь будущее дитя.
Энид не заставила себя долго упрашивать, сбросила грязные туфельки и прыгнула в постель столь энергично, что массивная кровать заходила ходуном.
На следующий день Сабрина начала горько раскаиваться, что уступила настояниям подруги, когда Филип вкатил инвалидную коляску в просторный зал, где проходил костюмированный бал, разыскал безлюдное местечко у стены и там решил оставить больную. Сразу же со всех сторон ее обстреляли любопытствующие взгляды, будто обжигавшие кожу. Это было ее первое появление в свете с тех пор, как громкий скандал на театральном представлении в доме Бельмонтов взбудоражил и шокировал лондонское высшее общество. В расчете остаться незамеченной на шумном маскараде Сабрина остановила свой выбор на простеньком белом платье, а волосы заплела косой и уложила короной.
«Может, следовало надеть и маску», — мелькнуло в голове, но Сабрина тут же прогнала глупую идею. Какой смысл скрываться за маской, если тебя всякий узнает по инвалидной коляске? Кого еще катают взад-вперед, как чайный столик на колесиках?
Снаружи легкий весенний дождик прекратился, но издали угрюмо громыхало, предвещая грозу. Свет китайских фонариков, развешанных гирляндами вдоль стен, с трудом пробивался сквозь полумрак длинного помещения с высоким потолком, придавая таинственность неясным фигурам в масках.
Перед тем как удалиться, Филип низко склонился над больной и заговорил раздельно, чеканя слова, словно искалеченные ноги сделали Сабрину также глухой и слабоумной:
— Надеюсь, здесь вам будет удобно, дорогая мисс Камерон. Не волнуйтесь, я о вас не забуду. Вы на моей ответственности, я помню. Надеюсь, после моей женитьбы на Энид вы станете относиться ко мне как к брату.
От необходимости подыскивать достойный ответ Сабрину, к счастью, спасло появление слегка запыхавшейся кузины, державшей в одной руке хрустальную чашу с пуншем, а в другой — пирожные, завернутые в салфетку. Одно из них она сразу же поднесла ко рту, но Филип перехватил ее руку на лету.
— Мне кажется, дорогая, с тебя достаточно, — заявил он со снисходительной улыбкой. — Если мне память не изменяет, ты говорила, что после рождения ребенка тебе нужно обязательно похудеть, иначе свадебное платье может оказаться слишком узким.
Сквозь прорези маски глаза Энид полыхнули огнем, она было открыла рот, чтобы дать отпор надоедливому жениху, но в этот момент широко распахнулась дверь в дальнем конце зала, впустив порыв свежего воздуха, напоенного ароматом надвигающегося ливня.
Громко ахнув, Сабрина уронила носовой платок:
— О Боже! Филип, дружок, помогите, пожалуйста. Не могу дотянуться до платка.
Филип наклонился, поднял кусочек шелка, а когда выпрямился, Энид уже и след простыл. Сабрина первой заметила темноглазого дьявольски красивого незнакомца, появившегося на пороге, и подала знак кузине бежать.
Ну вот, — растерянно промямлил Филип, протягивая платок Сабрине. — Куда она запропастилась, черт возьми?
Он начал оглядываться по сторонам в поисках невесты с таким огорченным видом, что Сабрина даже чуточку пожалела беднягу. Но это не помешало ей обратить внимание Филипа на толстую девушку в маске, отдаленно напоминавшую Энид.
— Да вон же она! Поспешите. Если упустишь, первый танец достанется другому. Идите же!
Филип огладил фрак, приосанился и припустил вслед за незнакомкой. Сабрина облегченно вздохнула, осознав, что никто пока не спешит занять место ее кавалера. Она улавливала некий испуг во взглядах, которые бросали на нее гости маскарада. Возможно, теперь они считают ее не только калекой, но и сумасшедшей, представляющей опасность для общества. Если так, это ее вполне устраивает. Можно только радоваться, если ее начнут избегать и оставят наконец в покое. Чужая жалость и деланное сочувствие изрядно надоели.
152 
