38 
Искушение высказать все ему в лицо казалось почти непреодолимым, однако гордость не давала ей сделать это. Достаточно было и того, что он обманул ее, воспользовался ею в своих целях. Если же Франческо узнает, что ей ведомо и о его планах насчет Луизы, то ее унижение станет просто невыносимым.
— Ты стал бы умолять простить тебя? Вернуться к тому, что было?
Лицо Франческо было настолько напряжено, что казалось высеченным из мрамора. Даже глаза казались непроницаемыми, как у статуи, и прочесть их выражение не представлялось возможным. Однако на правом виске, как раз в том месте, которое он недавно массировал пальцами, билась набухшая вена, показывая, какую напряженную борьбу с самим собой приходится ему вести.
— Что ж, поскольку тебя там уже не оказалось, ты так и не узнала ответа на свой вопрос. И больше уже никогда не узнаешь.
Резким движением Франческо поднялся и направился к двери, ведущей в спальню.
— Господи помилуй, неудивительно, что у меня болит голова! Что меня действительно удивляет, дорогая… — Употребив это столь нежно звучащее обращение, Франческо ухитрился не вложить в него ни капли тепла, — так это то, что в твоем присутствии по-другому не бывает. Ты заставляешь меня жалеть о том, что я вообще вернулся в Англию.
— Это чувство, дорогой… — ответила Роберта не менее «ласково», — это чувство взаимно. Ты даже представить не можешь, насколько я сожалею о том, что ты вновь появился в моей жизни.
— Что ж, к несчастью, я это сделал… И пока, видимо за мои грехи, мы вынуждены быть вместе.
Внезапно, к ее крайнему изумлению, выражение .холодной ярости на лице Франческо куда-то исчезло, и, запрокинув голову, он громко рассмеялся. Но в этом смехе не было ни теплоты, ни настоящего веселья, от него веяло таким холодом и цинизмом, что Роберта внутренне содрогнулась.
— Какая досада, что мы с тобой здесь одни, без свидетелей. В противном случае, моя дорогая женушка, у нас была бы прекрасная возможность публично объявить о разрыве, которого мы оба так желаем. И сейчас даже более чем когда-либо. Однако, к нашему несчастью, нужная нам аудитория отсутствует, так что, боюсь, придется нам потерпеть друг друга еще немного.
Усталым жестом Франческо потер кулаками глаза.
— А сейчас я иду спать, — заявил он тоном, не допускающим никаких возражений. — В кровать. И это не подлежит обсуждению.
На этот раз Роберта не решилась спорить и, не произнеся ни слова, осталась сидеть, где сидела. Стоило ей сказать хоть что-нибудь не то и, учитывая настроение, в котором находился сейчас Франческо, можно было нарваться на неприятность, по крайней мере словесную.
Но это отнюдь не означало, что такое положение вещей ее устраивает.
Услышав, как Франческо, войдя в ванную, отвернул кран душа, Роберта позволила себе немного расслабиться и обдумать создавшееся положение.
Она могла занять диван, который перед этим предлагала Франческо. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что тут муж оказался прав: будучи весьма элегантным на вид, диван не слишком годился для спанья. Он был слишком коротким даже для ее, более субтильной, чем у него, фигуры.
Так что придется спать на кровати, которая, как совершенно справедливо заметил Франческо, была достаточно для этого велика. Если каждый из них станет держаться своей стороны, можно будет избежать каких-либо соприкосновений друг с другом.
— О чем я только думаю!
Внезапно пришедшая в голову мысль заставила Роберту вскочить. Торопливо пройдя в спальню, она взяла три пухлых, мягких подушки и расположила их в ряд на середине кровати, создав нечто вроде барьера, который, как можно было надеяться, исключит всякую возможность случайно оказаться во сне на чужой территории.
— Ну вот!
С удовлетворением оглядев результат своих трудов, Роберта удовлетворенно кивнула. Хотя барьер был скорее номинальным, чем каким-либо иным, это все же лучше, чем ничего. Настроение ее несколько приподнялось.
Едва она успела закончить, как дверь ванной открылась и на пороге спальни появился Франческо, заставив Роберту застыть на месте как вкопанную.
Если не считать обмотанного вокруг бедер полотенца, он был обнажен, и снежно-белый цвет махровой ткани лишь подчеркивал бронзовый загар тела. Его еще влажные волосы слегка курчавились, на густых черных ресницах сверкали капельки воды.
Увидев созданную ею баррикаду, Франческо криво усмехнулся.
38 
