19 
– Генералу это не нужно. Он сам добивается своих целей, – заявил Корт, – терроризирует людей и добивается покорности.
– Он терроризирует людей? – переспросила Аннелия, сделав ударение на слове «он». – Или его лакеи?.– Аннелия тут же пожалела о сказанном.
Губы Корта тронула ироническая усмешка.
– Торопитесь, Аннелия. Мы пробудем здесь всего несколько дней.
Этот кретин собирается командовать ею в ее собственном доме!
– Но я вам заплачу.
– У вас есть деньги?
– Нет, но у меня есть драгоценности. Он снисходительно взглянул на нее.
– И где мы их можем продать?
– У меня есть наследство. Если вы освободите Алекса, он сможет это сделать.
– Вряд ли вашего наследства хватит, чтобы заплатить нам за работу.
– Это потому, что у вас небогатое воображение.
Когда Нилл и двое других усмехнулись, она опять заставила себя прикусить язык.
– Возьмите все, что вам понравится. Я уверена, что вы сможете найти здесь то, что вас удовлетворит.
– Все, что угодно? – переспросил Корт.
Нилл покачал головой и вышел. Остальные четверо последовали за ним.
– Назовите вашу цену, мистер Маккаррик. Я вам заплачу.
– Тогда договорились. – Он смерил ее наглым взглядом. – Мне нужны вы.
– Не поняла?
– Неужели? Вчера вы были готовы целовать меня, чтобы добиться своей цели. И не только целовать. А сегодня не хотите?
В глазах ее вспыхнул огонь ненависти.
– Я освобожу его. Но вы должны со мной переспать. Таково мое условие.
– В доме есть материальные ценности, которые могут удовлетворить даже вас.
– Вы имеете в виду «даже такого, как я». Забудьте об этом. – Он развернул газету, положил ноги на стол и сделал вид, будто собирается читать. – Единственное вознаграждение, которое меня устроит, – это вы!
Разгневанная, Аннелия сдвинула брови. На Маккаррике были ботинки Алекса, и они лежали на ее столе. Этот стол принадлежал ей и Алексу. Они оба, она и ее брат, который был ей ближе, чем отец, каждое утро завтракали за этим столом. Теперь Алекса нет. И некому ей помочь.
Остальные мужчины вернулись и сели. Вид у них был хмурый.
Уткнувшись в газету, Корт положил ногу на ногу, и Аннелия заметила бутылку, стоявшую у его ног. Она узнала ее, так как ее заполнили в год бракосочетания Алекса с его любимой Мариэттой и берегли как сувенир. Ее хранили для того, чтобы откупорить в честь рождения их первого ребенка.
Бутылка стояла на столе, откупоренная, но почти полная, забытая ими в поисках другого напитка. Аннелия приблизилась к Маккаррику, взяла бутылку и вылила содержимое на голову шотландцу. Хрип из его горла становился все громче и громче, и когда бутыль оказалась пустой, Аннелия выпустила ее из рук. После этого на каталанском языке, не обращаясь ни к кому конкретно, Аннелия сказала, что это вино ей было очень дорого и что все они могут катиться к чертовой матери.
Дедушкины часы пробили восемь. Приподняв край юбки, Аннелия грациозно прошла по комнате, взяла свои перчатки, лежавшие на столике у двери, и поторопилась в конюшню.
Ей надо было уезжать.
Мактирни и Нилл не отпускали его до тех пор, пока через окно не увидели, что она на лошади ускакала со двора. Сам Корт был настолько шокирован, что не сразу понял, что она сделала. Потом, когда он захотел кинуться за ней, Мактирни схватил его за руку, а Нилл за другую.
Освободившись от них, он увидел направленный на него укоризненный взгляд кузена.
– Что с тобой происходит, Корт?
– Со мной? – возмутился Корт. – Ты разве не видел только что, как эта самая надменная в мире женщина вылила мне на голову бутыль вина?
– Ты заслужил это. Она попросила нас о помощи, а ты как себя повел?
– И мы отказали ей, – Гевин. – Мы, конечно, не всегда делаем добрые дела, но я никогда не видел столько богатства, сколько в этом доме. Она могла заплатить нам так же, как и другие.
Корт вытер лицо рукавом.
– Если вы не поняли, то могу вас уверить, что эта женщина никогда ни о чем не просит. Она послала нас ко всем чертям. – Он тряхнул головой, и капли вина разлетелись по всей комнате. – И все-таки я намерен ей помочь. Думаю, Нилл, ты это сразу понял. Я просто хотел немножко подразнить ее.
Нилл недоверчиво посмотрел на Корта.
– Мне приходилось видеть, как ты спокойно сворачивал шеи и перерезал горла. Но ты никогда не проявлял жестокости по отношению к слабым. Особенно к женщине. Ее единственный родственник в плену у этого бандита, а ты не придумал ничего лучше, как дразнить ее.
19 
