Особенно,... 
19 
Появление брата явилось для нее самым величайшим событием в жизни. Он будет ее собственным, будет нуждаться в ее помощи и заботе. Эмма долго упражнялась на своих многочисленных куклах.
Она знала, что нужно осторожно поддерживать им головку, иначе она оторвется. Иногда младенцы просыпаются по ночам и плачут от голода. Эмма решила, что не будет обижаться на это. Потрогав свою грудь, она подумала, найдет ли там Даррен молоко.
Ей не разрешили съездить в больницу, и девочка так расстроилась, что впервые после переезда в этот новый дом спряталась в шкафу. Она продолжала сердиться, хотя взрослым обычно нет дела до того, сердятся дети или нет.
Устав стоять, Эмма села на подоконник, гладила Чарли и ждала.
Чтобы отвлечься, она стала вспоминать увиденное в Америке. В Сент-Луисе была серебряная арка, в Чикаго — озеро, которое показалось ей бескрайним, как океан. И Голливуд. Ей понравилась громадная белая надпись, Эмма даже попыталась воспроизвести буквы.
Папа играл там в огромном открытом театре. Он называется чашей. Девочке было приятно слышать крики и аплодисменты зрителей.
В Голливуде Эмма отпраздновала свой третий день рождения. Пришли гости, и все ели белый торт с маленькими серебряными колокольчиками сверху.
Почти каждый день они летали на самолете. Это пугало Эмму, но она научилась бороться с тошнотой. Вместе с ними было всегда много людей, папа называл их группой сопровождения в дороге. Очень глупо, так как они путешествовали по воздуху, а не по дороге.
Больше всего Эмме нравились гостиницы. Она любила каждое утро смотреть из окна на новые места и новых людей.
Можно будет взять с собой и Даррена. Его все полюбят. А еще Эмма подумала о Рождестве. Она впервые повесила над камином чулок со своим именем. Под наряженной елкой лежала куча подарков. Днем все играли в «змеи и лестницы». Даже Стиви. Он притворился, что жульничает, и очень рассмешил Эмму, а затем прокатил ее на себе по всему дому.
Папа разрезал огромного рождественского гуся, от еды Эмму начало клонить в сон, и, свернувшись калачиком, она слушала музыку. Это был лучший день в ее жизни. Услышав шум автомобиля, девочка опять прижалась лицом к стеклу, потом, радостно вскрикнув, соскочила с подоконника:
— Джонно! Джонно! Они уже здесь.
— Обожди-ка. — Тот оторвался от листа, на котором записывал обрывки стихов, приходивших ему в голову, и поймал Эмму на бегу. — Кто здесь?
— Мой папа, Бев и мой ребенок.
— Твой ребенок, вот как? — Ущипнув ее за нос, Джонно обратился к Стиви, подбирающему аккорды на пианино: — Ну что, идем встречать младшего Макавоя?
— Сейчас иду.
— Я тоже, — сказал Пи Эм, поднимаясь с пола. — Интересно, удалось ли им выбраться из роддома целыми и невредимыми?
— Да сам Джеймс Бонд покажется жалким дилетантом по сравнению с Питом. Их вроде как ждут два лимузина, двадцать здоровенных телохранителей, а они сбегают в грузовичке, развозящем цветы, — засмеялся Джонно, увлекая за собой Эмму. — Слава делает нас бедняками, девочка, вот так.
Эмме не было никакого дела до славы, ей хотелось увидеть братика. Едва открылась входная дверь, она, выдернув свою руку из руки Джонно, бросилась в прихожую.
— Дайте мне посмотреть на него, — потребовала она. Брайан откинул край одеяла. Это была не кукла. Хотя малыш спал, Эмма различила легкое подрагивание темных ресниц. Ротик маленький и влажный, кожа тонкая и нежная. На голове был голубой чепчик, но отец сказал, что волосы у братика темные, как у Бев. Эмма осторожно прикоснулась к маленькой ручке, стиснутой в кулачок. Любовь пронзила ее словно ток.
— И что ты думаешь? — спросил Брайан.
— Даррен, — тихо произнесла она, — самый прекрасный малыш на свете.
— И у него славная мордашка Макавоя, — пробормотал растроганный Джонно. — Отлично сработано, Бев.
— Спасибо.
Она была рада, что все закончилось. Никакие книги не смогли подготовить ее к невыносимой боли родов. Бев гордилась, что произвела сына естественным путем, хотя последние несколько часов оказались просто ужасными. Теперь ей хотелось только сидеть дома и быть матерью.
— Врач сказал, что Бев первые дни должна поменьше быть на ногах, — начал Брайан. — Может, тебе пора отдохнуть?
— Снова лечь в постель? Ни за что.
— Тогда заходи к нам, а дядя Джонно приготовит тебе чего-нибудь вкусненького.
— Замечательно.
— Я поднимусь наверх и уложу ребенка. — Увидев, как Пи Эм отшатнулся, Брайан насмешливо произнес: — Старик, он не кусается. У него же зубов нет.
19 
