104 
Наверху обнаружилась маленькая спальня с полосатым матрасом на полу и стареньким комодом. Очевидно, бабушка вынесла отсюда все ценное, подумал Райан. Ну и правильно.
Он подошел к окну в виде иллюминатора и восхитился открывшимся видом. Пенящиеся волны, мерцание огней. Вдоль побережья тянулась полоска мелких островков. Вдалеке качались буи, ровный шум моря действовал умиротворяюще.
– Впечатляющее место. Драматическое, опасное, в этом чувствуется какой-то вызов.
– Обычно здесь намного спокойнее, – отозвалась она. – В какие-то дни смотришь на залив, а вода ровная-ровная, как стекло. Так и кажется, что по ней можно до берега дойти.
Он повернулся к ней:
– А тебе что больше нравится: буря или штиль?
– И то и другое. Море меня притягивает.
– Беспокойные души тянет друг к другу.
Она нахмурилась, мрачно прошлась по комнате. Еще никто не называл ее беспокойной душой. И самой ей никогда бы это не пришло в голову.
Доктор Миранда Джонс спокойна, как гранит. И часто, очень часто, вздохнула она, так же скучна.
Поморщившись, она вошла вслед за Райаном в лоцманскую.
– Потрясающе! – И, не вспомнив о ее предостережении, он тут же начал крутить все ручки.
Оборудование лоцманской было современным, везде что-то жужжало и посверкивало. Сама комната была круглой, с узким балкончиком. Железные перила проржавели, но Райану они показались очаровательными. Когда он вышел на балкончик, ветер тут же набросился на него, словно оскорбленная женщина. Райан рассмеялся.
– Фантастика. Я бы тоже приводил сюда своих женщин. Романтично, сексуально, страшновато. Ты просто обязана навести здесь порядок. Получится отличная мастерская.
– Мне не нужна мастерская.
– Если ты будешь развивать свой талант, то понадобится.
– Я не художник.
Он улыбнулся и вытащил ее на балкон.
– Я – очень опытный специалист, и я говорю тебе, что ты – художник. Холодно?
– Немного. – Она обхватила себя за плечи. – Здесь сыро.
– Если всерьез не заняться этим помещением, оно начнет гнить. А это уже преступление. По преступлениям я тоже большой специалист. – Он энергично потер ей руки, чтобы согреть. – Отсюда море слышишь совсем по-другому. Таинственно и немного угрожающе.
– Когда ветер дует с северо-востока, угроза становится нешуточной. Маяк для того и работает, чтобы корабли не приближались близко к мелям и утесам. Но все равно в прошлом веке было множество кораблекрушений.
– Значит, тут бродят души утонувших моряков, стучат костями скелеты, пугают случайно забредших путников.
– Навряд ли.
– Да я сам слышу. – Он сжал ее покрепче. – Они молят об успокоении души.
– Ты слышишь завывание ветра, – заметила она, но легкий холодок пробежал по спине. – Ты достаточно насмотрелся?
– Еще нет. – Он наклонился и поцеловал ее в губы. – Еще нет.
Миранда попыталась высвободиться.
– Болдари, если ты намерен соблазнить меня в сыром и пыльном маяке, то напрасно стараешься.
– Спорим? – Он поцеловал ее в шею.
– Нет, в самом деле. – Но тело уже начало размякать. Какой у него ловкий язык. – В доме имеется удобная спальня, даже не одна. Там тепло, сухо, матрас мягкий.
– Мы обязательно их испробуем, но позже. Я вам говорил, какое у вас роскошное тело, доктор Джонс?
Его ловкие пальцы расстегнули «молнию» на ее брюках прежде, чем она успела запротестовать.
– Райан, здесь не место…
– А дедушка считал иначе, – с улыбкой напомнил он. Ее тело уже не подчинялось рассудку, существовало само по себе. Жаркая сладкая волна накатывала неостановимо, несокрушимо.
– Тебе все еще холодно? – спросил он.
– Нет, господи, нет.
Кожа горела огнем, кровь пульсировала в венах. Брюки упали к ее ногам, куртка соскользнула с плеч. Миранда таяла, как размягченный воск.
– Подними руки, Миранда.
Она повиновалась, и он медленно стянул с нее свитер.
– Сегодня мы обойдемся без вина. Я хочу, чтобы твой рассудок был ясным.
Все, что он делал, доставляло ей невероятное удовольствие, ей хотелось только одного: чтобы он не останавливался.
Райан не ожидал в ней столь мощного взрыва страсти. Она наслаждалась сама и щедро дарила наслаждение ему. Ее белоснежная кожа отражала пламя свечей, рыжие волосы метались по плечам, словно шелковые всполохи огня.
Любовники не замечали ни сырости, ни грязи. Жесткий пол был для них мягче пуховой перины. Миранда прижалась губами к его груди, там, где билось сердце. Что она искала? Может быть, свое сердце, которое он украл?
104 
