50 
– Мне очень жаль…
– Говори, Николас!
– Я думаю, что уже слишком поздно. Понимаешь, Карин попросила меня об услуге. Я должен выяснить возможность… Вы вместе выбирали имя ребенку?
– Ради Бога, при чем здесь имя Эми?
– Она больше не Эми. Именно об этом попросила меня Карин – помочь официально изменить имя ребенка.
Рэйф заледенел.
– Это невозможно! Оно записано в свидетельстве о рождении. Она – Эми Альварес.
– Альварес, но не Эми. Теперь она Амалия. Рэйф? Рэйф, что ты делаешь?
Но Рэйф уже мчался через Пятую Авеню, чтобы поскорее увидеть свою жену и сказать, как он любит ее.
* * *
Рэйф мерил шагами гостиную в пентхаусе аль Рашидов, с волнением ожидая появления Карин.
Ник догнал его уже у самого дома, вместе с Рэйфом поднялся в квартиру и сказал Карин, что приехал ее муж. Затем он надел пальто на протестующую Аманду и потащил ее к выходу.
– Но… но… – сопротивлялась та, бросая на Рэйфа отнюдь не дружелюбные взгляды. Чтобы заставить ее замолчать, Ник прибегнул к испытанному способу – поцелую.
– Она сейчас спустится, – шепнул он Рэйфу, прежде чем захлопнуть дверь.
Рэйфу ничего не оставалось делать, только ждать, надеяться и молиться.
– Привет, Рэйф.
Он резко повернулся. Его жена стояла на ступеньках, одной рукой держась за перила. На ней были вылинявшие джинсы и свитер, волосы взлохмачены, на лице – полное отсутствие макияжа. Она была необыкновенно и трогательно красива, но взгляд ее прекрасных глаз был мрачен.
Рэйф сделал несколько шагов ей навстречу.
– Привет, Карин.
– Ник сказал, ты хочешь меня видеть.
– Я… Да. Да, хочу.
Она спустилась вниз и остановилась у подножия лестницы.
– Полагаю, ты хочешь видеть дочь, но она спит. Если ты придешь завтра утром, часам, скажем, к девяти…
– Конечно, я хочу ее видеть. Но я пришел, чтобы поговорить с тобой.
Засунув руки в карманы, Карин сделала несколько шагов, и до Рэйфа донесся легкий аромат духов, который он часто пытался почувствовать по ночам, зарываясь лицом в ее подушку.
– Мы же договорились, Рэйф. Ты должен сначала позвонить…
– Ты дала нашей дочери другое имя.
Карин обернулась и посмотрела ему в лицо. Густой румянец залил ее щеки, губы задрожали, и в этот момент Рэйф поверил, что она любит только его.
– Ник – предатель, – резко сказала она. – Ну зачем он сказал тебе об этом?
Рэйф с улыбкой стал приближаться к ней.
– Он придал этому факту полностью противоположное значение. Он хотел предупредить меня, чтобы я не питал ложной надежды…
– И он прав. Я никогда не…
– Почему ты поменяла имя?
– Почему? Из традиции, из уважения, из… – У нее перехватило дыхание, когда Рэйф нежно погладил ее по щеке. – Пожалуйста, не делай этого.
– Не делать чего? Не касаться тебя? – Он запустил пальцы в ее темные шелковистые волосы, второй рукой нежно взял ее за подбородок и поднял лицо, чтобы видеть ее глаза. – Раньше тебе нравилось, когда я касался тебя, обнимал тебя. Помнишь, любимая?
– Я помню, что говорила тебе не являться без предупреждения. – Ее голос дрожал; она пыталась вырваться из его рук, но тщетно. – А еще я помню, что просила тебя не называть меня словами, которые для тебя – пустой звук.
– Какими словами? – прошептал он и приник к ее губам.
– Ты знаешь, какими. «Дорогая», а теперь еще «любимая». Они ничего для тебя не значат.
– Они значат, что ты завладела моим сердцем, Карин. – Его губы тронула нежная улыбка. – Жаль только, что ты никогда не называла меня ни «дорогой», ни «любимый».
– С какой стати я стала бы называть тебя так? Я не лю…
– Любишь, – мягко, но уверенно сказал Рэйф. – Ты любишь меня. – Он сделал глубокий вдох, словно готовился броситься в омут с головой. – А я люблю тебя.
– Неправда! Ты говоришь так, потому что хочешь, чтобы я вернулась, чтобы наша дочь росла в твоем доме.
– Да, я очень этого хочу. Но еще больше я хочу, любимая, прожить свою жизнь, ежеминутно доказывая тебе свою любовь. – Он замолчал, понимая, что произносит сейчас самые главные слова в своей жизни. – Карин, я никогда не понимал, что такое любовь. Я считал, что это выдумка, игра. Но теперь я точно знаю значение этого слова. Я люблю тебя всем своим существом, и если ты действительно покинешь меня, в моем сердце навсегда поселится пустота.
Рыдание вырвалось из груди Карин.
– Рэйф, – со всхлипом прошептала она. – О, Рэйф, любовь моя…
50 
