55 
– Прошу прощения, – произнес у него за спиной хорошо знакомый голос, и дверь быстро закрылась. – Не знал, что тут будут вампиры. Тебе надо бы повесить объявление.
В полумраке Лахлан повернулся к Бауэну – своему самому старому другу. Радость встречи быстро померкла, когда он заметил, как сильно Бауэн похудел. Когда-то он был одних размеров с Лахланом – а теперь стал поджарым и осунувшимся.
– А я еще удивился, увидев тебя живым! Оказывается, у тебя здесь еще один сюрприз! – Бау подошел и бесцеремонно стал рассматривать Эмму, лежавшую у Лахлана на руках, – он даже приподнял ей волосы и повернул голову за подбородок. – Красотка. Немного выпачкалась.
– Из-за того, что заснула под лестницей. – Лахлан покачал головой, не понимая ее странностей. – Познакомься с Эммалайн Трой. Твоей королевой.
Бау поднял брови, демонстрируя столько эмоций, сколько Лахлан не видел у него с тех пор, как его покинула подруга.
– Королева-вампир? Похоже, судьба тебя ненавидит! – Он снова принялся рассматривать Эмму, не обращая внимания на хмурое лицо Лахлана. – У нее острые уши?
– Она наполовину валькирия, – объяснил Лахлан. – Росла в ковене, где ее прятали от Орды.
– Тогда дела стали еще интереснее, – заметил Бау, хотя его лицо не отразило особого интереса.
Эммалайн содрогнулась и уткнулась лицом Лахлану в грудь. Бау внимательно посмотрел на него.
– Никогда не видел тебя таким усталым. Иди помой свою малютку-валькирию и поспи. – Хотя на часах было всего восемь утра, он добавил: – А я налью себе виски.
Ближе к вечеру Бау решил, что Лахлан полностью сбрендил.
Налив себе очередную порцию виски и задумчиво с ней расправляясь, Бау признался себе, что не ему ставить под вопрос возможность завести подругу не своей породы, но в данном случае все было уж слишком невероятно. Нельзя было придумать более непримиримых врагов, чем вампиры и оборотни, а Лахлан задумал сделать вампиршу – или полукровку, рожденную вампиром, – своей королевой?
Где бы он ни провел последние сто пятьдесят лет, он явно повредился рассудком…
Бау поднял голову, на секунду отвлекшись ароматами, доносившимися с кухни, где кипела работа. Все работники готовились к восходу полной луны: убирались, готовили обильные трапезы, собирались уйти из замка. Бау нахмурился, пытаясь вспомнить, когда ел в последний раз. Наверное, ему следует присвоить ту часть еды, которая предназначена вампирше. Ей еда не нужна…
Когда он наконец вернулся в кабинет, Лахлан встретил его, недовольно хмуря брови.
– Господи, ты что – пьешь с самого утра?
– А что я могу поделать? В Кайнвейне всегда был самый хороший погреб. И тут ничего не изменилось.
Бау налил Лахлану полную рюмку.
Лахлан взял ее и сел за свой письменный стол. Почему-то он казался более усталым, чем утром, хотя одежда на нем была мятая, словно он только что проснулся. И у него на шее был порез…
«Нет. Не может быть, чтобы он допустил такое извращение! Что, черт побери, на него нашло?»
Немного подумав, Бау придвинул Лахлану графин.
В ответ на удивленно-вопросительный взгляд друга Бау сказал:
– У меня такое чувство, что это тебе понадобится, когда ты расскажешь мне, где ты, к дьяволу, пропадал, когда мы десятилетиями не могли тебя найти.
Бау заметил, что говорит гневно, словно он винит Лахлана в его исчезновении.
– Вы и не смогли бы меня найти. Как я не смог найти Хиса, – ответил Лахлан.
Его голос звучал совершенно невыразительно – как бывало всякий раз, когда он упоминал о своем младшем брате.
Бау покачал головой, вспоминая Хиса. Невероятно горячий оборотень отправился мстить за гибель отца, не подумав о том, что те, кто уходил убивать Деместриу, обратно не возвращались. Лахлан отказывался поверить в то, что его брат мертв.
– Ты был в Хелвите?
– Какое-то время.
– Его там не оказалось?
Лицо Лахлана ясно отражало его чувства – глубочайшую боль.
– Орда… не смогла взять его живым.
– Мне очень жаль, Лахлан. – После долгой паузы Бау нахмурился и прервал молчание. – Ты сказал «Какое-то время»?
– Потом Деместриу выбрал катакомбы.
– Катакомбы?
Среди существ Закона ходили слухи о том, что глубоко под Парижем у Орды горит вечный огонь, который поддерживают исключительно для того, чтобы пытать бессмертных, не способных окончательно в нем погибнуть. У Бау свело спазмом желудок, где неприятно плескалось выпитое натощак спиртное.
55 
