Особенно,... 
66 
– Нет, Бау. Ты можешь… ее испугать.
– Ага, как же! – Бау насмешливо выгнул брови. – Сегодня я смог убедиться, что тебе досталась очень хрупкая птичка. Я обязательно расслаблю челюсть на тот случай, если ей вздумается дать мне пощечину.
Эмма запрыгнула на крышу беседки и начала расхаживать по краю. Ей не хватало ее плеера настолько сильно, что она почти готова была переспать с лгуном, чтобы его заполучить.
Но наверное, ей не следовало жалеть о том, что вампиры испортили ей плеер: даже «Рок гневной женщины» звучал бы бледно по сравнению с ее собственными тирадами.
Как он посмел сделать с ней такое? Она едва пришла в себя после нападения вампиров и его превращения, а после них – нападение Касс, и теперь ему зачем-то понадобилось взять и швырнуть в нее эту… эту ложь!
Каждый раз, как она немного привыкала к нему, начинала чувствовать себя более или менее спокойной, как он устраивал ей новый финт. Перемены вокруг нее, которая редко даже выходила из дома и не считала себя умеющей приспосабливаться, и перемены внутри ее безумно пугали Эмму. Если она найдет хоть одну константу в этом водопаде переменных! Хоть что-то, на что можно положиться…
– Я могу тебя увезти.
Зашипев, Эмма отскочила назад, перепрыгнув через флюгер, и встала рядом с ней на башенке. Увидев на крыше беседки Кассандру, она пригнулась, готовясь броситься на нее. Стоило Эмме подумать об этой шикарной, крепко сложенной оборотнихе, которая уже много веков влюблена в Лахлана, – и ей хотелось выцарапать этой твари глаза.
– Я могу достать тебе машину, – добавила Кассандра.
– И почему ты станешь это делать? – осведомилась Эмма, хоть она и так знала ответ на этот вопрос.
«Эта тварь хочет Лахлана!»
– Он собирается держать тебя в плену. Бау сказал мне, что ты наполовину валькирия, и я знаю, что твоя кровь валькирии кипит при мысли о том, что тебя насильно здесь оставят.
Эмма ощутила острую неловкость. Ей нисколько не хотелось сказать: «Ты права, моя мудрая противница: моя кровь валькирии требует, чтобы я была совершенно свободна!» Отнюдь не это ее волновало больше всего. Она злилась на то, что Лахлан лгал. И злилась на Никс, которая бросила трубку.
– А зачем это тебе? – спросила она.
– Я хочу спасти Лахлана от огромной ошибки: иначе он поссорится с кланом, который никогда тебя не примет. Если бы он не пережил почти два столетия пыток, он бы смог понять, что ты ему не подруга.
Эмма изобразила глубокую задумчивость и начала постукивать пальцем по подбородку.
– Да. Это интересно. Но вот в твоем случае ему не пришлось переживать пытки, чтобы понять, что ты ему не подходишь.
Кассандра безуспешно попыталась не выдать своего потрясения.
Эмма вздохнула, недоумевая из-за своего странного поведения. Это было совершенно для нее не характерно. Обычно она не была такой стервой. Она прекрасно ладила со всеми теми волшебными существами, которые постоянно топали или летали по их поместью. Ведьмы, демоны, фейри – она со всеми была дружна. Она отметила это как еще одну совершенно непонятную перемену в себе.
Что именно в этой женщине ее так раздражает? Почему она испытывает почти неукротимое желание с ней драться? Можно подумать, что она стала героиней какого-то фильма и сейчас завопит: «Это мой мужчина!»
Неужели она ревнует Кассандру к тому, что та столько времени была рядом с Лахланом?
– Послушай, Кассандра, я не хочу с тобой ссориться. И – да, я хотела бы уехать. Но я должна всерьез опасаться за свою жизнь, чтобы довериться тебе ради побега.
– Я не стала бы тебя подставлять. – Она бросила взгляд вниз и назад. Они обе услышали, что кто-то приближается к беседке. – Тебе тут не победить. Тебе никогда не стать королевой нашего клана.
– Похоже, я уже ею стала.
– Истинная королева могла бы гулять на солнце со своим королем. – Улыбка у Кассандры получилась весьма неприятная. – И подарить ему наследников.
Эмме не удалось скрыть свое потрясение.
Глава 23
То, что Кассандра какое-то время оставалась наедине с вампиром, не обещало ничего хорошего. Бау вспрыгнул на крышу и встал между ними, угрожающе посмотрев на Кассандру.
– О чем вы разговаривали?
Кассандра легкомысленно ответила:
– О своем, о девичьем.
Эти слова заставили Эммалайн заметно побледнеть.
– Я уже один раз говорил с тобой об этом. Ты должна принять то, что случилось. – У Бау не было репутации тонкого дипломата – и он никогда не трудился объяснять что-то по два раза. Если Кассандра что-то напортила между Лахланом и Эммой, Бау приложит все силы к тому, чтобы это исправить. – Убирайся, Касс. Я поговорю с ней наедине.
66 
