24 
— Я раньше не была голодна. — Очарованная, она взяла персик, погрузила зубы в сладкую мякоть. — Столько звезд, — прошептала она, перевернувшись на спину, чтобы видеть их. — Неужели мы действительно летали там, вверху?
— Это определенного рода манипуляция временем, пространством и материей. Это волшебство.
— Весь мир сейчас — волшебство.
— Но ты замерзла, — сказал он, когда она вздрогнула.
— Ммм. Чуть-чуть. — Ив тот момент, когда она это говорила, воздух нагрелся, почти засветился.
— Признаю. — Он нагнулся и поцеловал ее. — Я украл чуть-чуть тепла там и сям. Но не думаю, что кто-то пострадает из-за этого. Я просто не хочу, чтобы ты мерзла.
— А может так быть всегда?
У него в груди что-то дернулось.
— Может быть так, как мы сделаем. Ты не скучаешь за тем, что было прежде?
— Нет. — Но она опустила ресницы, и он не мог увидеть ее глаза. — А ты? Я имею в виду людей, которых ты знал. Твою семью, например.
— Они умерли очень давно.
— Тебе было тяжело? — Она села, дала ему персик. — Тяжело было знать, что ты никогда больше не сможешь их увидеть или поговорить с ними, даже сказать, где ты?
— Не помню. — Но он помнил. Он солгал ей впервые. Он помнил, что та боль была хуже смерти.
— Прости. — Она прикоснулась к его плечу. — Тебе больно говорить об этом.
— Это проходит. — Он отстранился, поднялся на ноги. — Все уже позади, и все проходит. Это иллюзия, только настоящее реально. Это все, что имеет значение. Все, что имеет значение, — здесь.
— Флинн. — Она поднялась, хотела его утешить, но когда он обернулся к ней, его глаза были горячими и блестящими. И желание, которое сквозило в них, лишило ее дыхания.
— Я хочу тебя. Я буду хотеть тебя через сто человеческих жизней. Мне этого достаточно. А тебе?
— Я здесь. — Она протянула руки. — И я люблю тебя. Это неизмеримо больше, чем я когда-либо мечтала иметь.
— Я могу дать тебе все. Помни, что у тебя есть возможность выбрать подарок.
— Тогда я подожду. Пока мне не нужно будет больше. — Она обняла его. — Я никогда так не прикасалась к мужчине. С любовью и желанием. Как ты думаешь, Флинн, может, из-за того, что я не испытывала любви раньше, я не понимаю, как чудесно, что я чувствую сейчас. И чувствую к одному человеку. Я видела, как моя мать ищет всю свою жизнь, рискует познать горечь утраты, ради шанса — ради одного только шанса — почувствовать то, что чувствую я в этот момент. За пределами этого мира, который ты создал, она — самый важный человек для меня. И я уверена, что она была бы очень рада, если бы узнала, что я нашла здесь, с тобой.
— В таком случае, когда ты попросишь меня о своем заветном желании, я сдвину небеса и землю, чтобы дать это тебе. Клянусь.
— У меня есть заветное желание. — Она улыбнулась, отступила. — Скажи мне свое.
— Не сегодня. Сейчас у меня имеются некоторые планы относительно тебя, и разговоры в эти планы не входят.
— Серьезно? И что же это за планы?
— Ну, для начала…
Он поднял руку и провел пальцем по воздуху между ними. Ее одежда исчезла.
Глава 8
— Оx! — В этот раз она инстинктивно прикрылась руками. — Ты мог бы и предупредить.
— Я искупаю тебя в свете луны и одену в сияние звезд.
Она почувствовала, как какая-то сила, нежная, но настойчивая, держит ее за руки. Те опустились, потом раскинулись в стороны, словно их тянули шелковой веревкой.
— Позволь прикоснуться к тебе. — Не сводя с нее глаз, он шагнул к ней, провел кончиками пальцев по ее шее, груди. — Возбудить тебя. — Он целовал ее губы с быстрыми, легкими укусами. — Обладать тобой.
В это же время что-то проскользнуло через ее разум, через ее тело. Словно свернутая полоса тепла, связавшая их вместе. Ей не хватало воздуха, чтобы закричать, она могла лишь стонать.
Он едва касался ее.
— Как ты можешь… как я могу….
— В этот раз я хочу показать тебе больше. — Теперь его руки накинулись на нее, грубые и настойчивые. Ее кожа была так нежна, так ароматна. Она мерцала в свете луны, и где бы он ни касался ее, в этом месте становилось тепло. Розы на шелке. — В этот раз я хочу взять больше.
Он заставил ее летать во второй раз. Хотя ноги ее не отрывались от земли, она парила в воздухе. Стремительное, отчаянное путешествие. Его губы целовали ее плоть. У нее был только один выбор — позволить ему насытиться. Его жадность уничтожила ее здравый смысл, и ее единственным желанием было быть поглощенной им.
24 
