40 
– С завтрашнего же утра вы можете продолжать ваши путешествия.
– Это в каких же пределах? – спросил Гай.
– Никаких пределов.
Айнх прокашлялся и сделал хилую попытку улыбнуться:
– Несмотря на то мнение о нас, которое ваше правительство создало, мистер Барнард, мы люди понимающие и нам нечего скрывать.
Гай лишь уныло заметил на это:
– Или просто представляетесь такими…
– Не понимаю. Сначала они тебе три часа полощут мозги, а потом отпускают на все четыре стороны. Здесь что-то не так.
Вилли смотрела из окна такси на пролетающие мимо улицы Сайгона. Вспыхивали и тонули в темноте фонари. Продавец лапши сидел на корточках возле телеги, из которой валил пар. В дверном проеме одного из домов отдернули штору, и внутри показались свернувшиеся котятами на матрасах спящие дети.
– Да здесь все не так, – прошетала Вилли. – В этой стране, с людьми этими. И со всей этой заварухой…
От сильного переутомления Вилли стало лихорадить – кошмар, через который она прошла в эту ночь, стал оказывать свое действие. Даже рука Гая, которая таинственным образом оказалась на ее плечах, не могла отогнать пережитых страхов. Он притянул ее к груди. Она погрузилась в спокойное облако его усталости, ощутила ровное биение его сердца, и тут только перестала дрожать. А он продолжал шептать:
– Все будет хорошо, Вилли, я никому не дам тебя в обиду.
Она ощутила поцелуй в лоб, нежный, словно капля грибного дождя.
Когда такси остановилось напротив отеля, ему пришлось ее уговаривать выйти из машины. Он держал ее, пока они шли по страшному в своем сиянии вестибюлю. В лифте она держалась за него, как за колонну. Все та же рука поддерживала ее, пока они шли по дорожке до двери его номера, мимо кондиционера, теперь зловеще молчащего. Он даже не стал спрашивать, не будет ли она против, если он останется с ней, а просто открыл дверь, провел ее в комнату и усадил на свою кровать. Потом закрыл на замок дверь и подпер ее стулом. В ванной он намочил полотенце теплой водой и, вернувшись в комнату, сел рядом с ней и осторожно вытер ее запачканное лицо. Щеки ее были бледны. Ему вдруг страшно захотелось поцеловать ее, вдохнуть в нее хоть капельку жизни. Он знал, что она не сможет сопротивляться, у нее просто не будет на это сил. Но это было бы неправильно, он был не из тех, кто пользуется беззащитным положением человека.
– Вот так, – проговорил он, зачесывая рукой назад ее волосы, – так-то лучше.
Она пошевелилась и, уставив на него широко раскрытые, застывшие глаза, прошептала:
– Спасибо.
– За что?
– За то… – она искала нужные слова, – за то, что ты рядом.
Он коснулся ее лица:
– Я буду рядом всю ночь. Я тебя одну не оставлю. Если, конечно, ты этого хочешь.
Она кивнула. Ему было больно смотреть на нее, такую уставшую, такую побежденную.
«Это уже не просто увлечение, – подумал он, – только этого мне не хватало».
Глаза ее заблестели, и ему стало ясно, что она сдерживает слезы. Он обвил ее плечи рукой.
– Ничего не бойся, Вилли, – зашептал он ей в мягкие волосы. – Завтра утром ты отправишься домой. Пусть мне придется привязать тебя к креслу в самолете, но ты обязательно улетишь отсюда.
Она замотала головой:
– Я не могу.
– Что значит – не можешь?
– Отец же…
– Забудь о нем. Бесполезно это все.
– Я дала матери слово…
– Ты дала слово, что придешь с ответом, а не с телом. Ей нужна не голая бумажка с печатью, а ответ на вопрос. Вот и принеси ей этот ответ, скажи ей, что отца нет в живых, и, скорее всего, ты скажешь правду.
– Я не могу ее обманывать.
– Надо.
Он взял ее за плечи, так, чтобы она посмотрела на него.
– Кто-то пытается убить тебя, Вилли. Они дважды проштрафились, но что будет в третий раз или в четвертый?
Она затрясла головой:
– Да за что же меня убивать? Ведь я ничего не знаю!
– Да не за то, что ты знаешь, а за то, что можешь узнать!
Всхлипывая, она подняла на него недоумевающие глаза.
– Узнать что? Что мой отец мертв или что жив? Да кому какая разница?!
Он утомленно вздохнул:
– Не знаю… нам бы найти Оливера и спросить его, на кого он работает.
– Да он всего лишь ребенок!
– Где же ребенок? Ему лет шестнадцать– семнадцать, достаточно взрослый, чтобы работать агентом.
– Вьетнамским?
– Да нет… если бы он был с ними, то почему тогда скрылся? Почему тогда полиция тормошит тебя из-за него?
Вилли совсем запуталась и легла, свернувшись на кровати калачиком.
40 
