Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
143 
– Прямо-таки потрясающая? – Поля прищурилась.
– Да, моя дорогая. Ты хорошеешь невероятными темпами. Возможно, в зеркале этого и не видно, потому что зеркало всегда и только отражает, но ты не просто красива. Красивых женщин пруд пруди. А ты излучаешь свет. Особый тонкий свет…
– Нимб слишком яркий, что ли?
– Тьфу ты, богохульница! – нарочито окая, произнёс Примус и шутовски перекрестился. – Боюсь, деточка, что свет, каковой ты излучаешь, совсем иного рода. Так сказать – другой длины волны. Это такой свет, на который слетаются мотыльки с яйцами…
– Лёшка!
– Что «Лёшка!»? Так оно и есть, я всё-таки мужчина – мне видней.
– Слушай, а все эти годы ты так ни с кем и не…
– Не перебивай старших, девчонка! Я ещё не всю диспозицию озвучил. Та-ак… Значит, мы прогуливаемся, я купаюсь в зависти мотыльков с этими самыми… И плюс я имею весьма неглупую собеседницу, могущую оценить степень моего интеллекта, – находка для ритора и софиста! Ещё у меня всегда есть койко-место на полу в центре города; жизнерадостная Тонька; саркастичный добряк мегадворник; кот; собака и… Короче, это далеко не полный перечень тех благ, кои я получаю, не обременяя тебя своей любовью.
– В общем, ушёл от ответа.
– От какого, детка? – Примус удивлённо вскинул бровь, подкинул в тлеющий костерок листьев и поворошил их прутиком.
– Не прикидывайся дурачком. У тебя это не очень хорошо получается, в отличие от Кроткого.
– Кроткому не надо прикидываться. Мой чудесный друг даже в глупости остаётся честным. И когда он туповат, но решителен – он просто туповат. Но решителен!
– Евграфов!
– Ах так! Значит, всё серьёзно? Или ты просто щупаешь на вкус мою фамилию, примеряя, подойдёт ли она тебе и нашим будущим детям?
– Я тебя сейчас убью!
– Ты не сможешь. Я тебе нужен.
– Лёш, или ты мне сейчас ответишь честно, или я встаю и ухожу. И обижусь!
– Да на какой же вопрос я должен честно ответить, моя прелесть?
– За все эти годы ты так ни с кем и не встречался? Так ни с кем и не переспал? Да не верю я!
Примус достал сигареты, подкурил одну, протянул Полине. Затем сам затянулся следующей и вздохнул:
– На самом деле ни одной женщине не нужны честные ответы. Особенно такой, как ты.
– Это означает «да»? Встречался и спал?
– Всё не так однозначно…
– Что тут может быть неоднозначным?! Встречался – значит встречался. Спал – значит спал! – Поля начинала сердиться.
Будь Примус чуть хуже, чем он был… Будь Примус из тех, кто за «равноправные отношения зрелых партнёров», возможно, он напомнил бы Полине, что она к пятому курсу уже успела побывать замужем, встречаться-спать с парой-тройкой мужчин, и так далее, и тому подобное. Но Примус не был таким отвратительным простейшим, что во множестве окружают любую из современных женщин. Да и к тому же он её любил. Это была такая любовь, что уже было непонятно, где заканчивается влечение мужчины к женщине, а где начинается… Он не знал, что начинается. Ни отцом, ни старшим братом он ей не был – и слава богу. Он даже не знал, почему был так сильно к ней привязан. Почему чувствовал колоссальную ответственность за эту девочку, всего несколькими годами младше его самого.
Поэтому он продолжил осторожно:
– Деточка, безусловно, самое основное моё любовное приключение – это ты. Если бы ты знала, сколько часов я провёл, занимаясь онанизмом при свете луны, падающем на твоё фото…
– Примус! – взвизгнула Полина и захихикала…
«Фуф! – он немного расслабился. – Пронесло! Женщина, которая смеётся, уже не сильно поранится. Разве что немного поцарапается». Вот уж точно, что сегодня нельзя было – так это врать. Но самый обыкновенный бисквит «Правда» необходимо весь разукрасить цукатами. Чтобы представить в выгодном свете этой дурашливой, жадной, эгоистичной, по-детски падкой на дифирамбы, от ерунды ранимой, самой прекрасной на свете девочке.
– Это правда, моя дорогая. Единственной моей возлюбленной была твоя фотография, сделанная в колхозе этим толстым, здоровым, рыжим, как его там… Серёжей. С параллельного потока. Ты вполоборота смотришь на кого-то, смеёшься, на тебе – вязаный свитер с «косичками». На фотографии он светло-серый, но я отлично помню, что он бежевый. Это мой любимый твой свитер. Кстати, где он? Почему ты его не носишь?
– Мама его распустила. Он старый.
– Да?! Ну и ладно. Будет ещё в жизни место любимым старым свитерам. Неотпускаемым.
143 
