Особенно,... 
79 
Чувствуя себя совсем не в своей тарелке, Полина присела за стол. Павел Пантелеевич завёл с внуком беседу, время от времени обращаясь с репликами к Поле. Кажется, он тут был самым воспитанным.
Ужин был тот ещё. Варёная картошка и банка килек в томате. И спитой чай. Пир, одним словом! Не говоря уже о том, что бабка помыкала дедом, как последним клоуном. «Павлик – туда! Павлик – сюда! Павлик – подай! Павлик – пересядь!» И он беспрекословно повиновался, как марионетка кукольнику. Это никак не вязалось ни с его внешностью и манерами, уж конечно с тем, что он хоть и в отставке, но бывший главарь огромной области, величиной с Молдавию или пару-тройку европейских государств.
«Такое же часто бывает, да? Вот последним российским императором тоже супруга помыкала. Хотя кто там знает, как на самом деле было? Да и нашла, тоже мне, подходящее сравнение – царя по крови с крестьянином-функционером в отставке!»
К спитому чаю подали… чумазую сахарницу, наполовину заполненную отсыревшим, лежалым сахаром-песком.
– Бабка жадная, как Гобсек! – шепнул Полине молодой человек по имени Глеб.
Она не удостоила его ответом. Пусть прежде научится себя вести, а потом лезет с комментариями. Тащилась сюда субботним апрельским вечером из центра, чтобы сперва ей не представились, потом оскорбили, обозвав «какой-то», затем угостили картошкой с килькой в томате… Да у неё, в доме учителя и инженера, такое и перед дядей Фимой постеснялись бы на стол поставить. Ну и нравы у этих бывших партийных боссов, ничего не скажешь!
– Спасибо, Нина Николаевна. Если я вам не нужна больше, я пойду, – мужественно допив чашку чая, сильно отдававшего веником, сказала Полина.
– Глеб, проводи! – тоном, не терпящим возражений, распорядилась старуха.
– Не нужно меня провожать, я вполне доберусь сама.
– Нет, ну что вы, Полина, раз смертельная угроза здоровью и жизни моей бабушки миновала, как и не была вовсе, то я, пожалуй, тоже покину эти благословенные пенаты, где для нас накрыли потрясающий обилием деликатесов стол.
Седой старикан поцеловался с внуком, пожал руку Полине и после командного рыка: «Павлик, иди на веранду отдыхать!» – туда и отправился. Бабка проводила молодых людей до калитки.
– Что это было? – спросила скорее у забора, чем у Глеба, Полина.
– Как что?! Вы, Полина, ничего не поняли? Моя бабка хочет меня женить. Потому что, видите ли, двадцать девять – это уже время заиметь семью, нарожать детей и всё такое прочее. И поскольку никто и ничего лучше моей бабки сотворить в пределах известной вселенной не может, то она вот так вот, заманивая на дачу юных девушек и сообщая мне то о внезапной слабости, то о том, что ей необходимо срочно мне что-то сказать… В общем, свахой она под занавес заделалась.
– Ну вам-то она хоть бабка, а я-то здесь при чём?! – Полина махнула рукой и пошагала к трамвайной остановке.
– Полина! Полина, постойте! – Глеб побежал за ней. – Простите меня, я и правда был непозволительно груб. Вы совершенно ни при чём. Простите меня, пожалуйста! – Поля продолжала уходить не оборачиваясь. – Полина! Ну остановитесь же. Хотите, я стану на колени? – И он без паузы шлёпнулся в своих чудесных небесно-голубых джинсах прямо на узенькую асфальтовую полоску трамвайной остановки.
– Прекратите паясничать! – зашипела Полина. – Я вас прощаю. Встаньте и идите с богом. И никогда больше мне на глаза не попадайтесь!
– Не встану. Пока вы не разрешите хотя бы отвезти вас домой, я на машине, – говоря это, Глеб на четвереньках подбирался всё ближе и ближе к Полине. Она невольно рассмеялась.
– Ладно, так и быть. Где ваша машина?
– Тут рядом, в переулке, – он встал, отряхнул колени и предложил Полине руку.
«Так же, как Примус на берегу пожарного пруда всего лишь несколько месяцев назад. Боже, неужели всего лишь несколько месяцев? А кажется, что это было уже сто лет назад. Или только вчера?..»
Действительно, в соседнем переулке стояла машина. Но что это была за машина!!! Это была алая спортивная «Тойота». Не впечатляет? Я понимаю. Вы-то, мой дорогой читатель, уже и «Майбахи» на улицах давно не считаете. Но позвольте вам напомнить, что описываемые мною события происходят на нашей грешной земле, не в городе Москве 2011 года выпуска, а в городе Одессе года эдак 1988-го Нашей Эры. Нашей, понимаете? То есть родившихся в шестидесятых-семидесятых. И в расшифровке испытанных Полиной чувств не нуждающихся. Даже в портовом городе Одессе в конце восьмидесятых двадцатого века таких – алых и спортивных! – «Тойот» не было. Просто не существовали как вид. Так что Полина испытала шок. Простой и незамысловатый культурный шок. У неё даже немного отвисла челюсть. Что нам с вами из века двадцать первого (особенно жителям Москвы или той же Одессы) просто смешно. Но вот у дурочки Полины там, в переулках Большого Фонтана в конце восьмидесятых, слегка отвисла челюсть.
79 
