50 
Ревущая толпа стояла перед моей клеткой, тыкала в меня палками, бросала камни, кусочки еды. Пришел смотритель с дощечкой, на которой я смог прочесть кое-что о себе:
«Хормад из Морбуса, человекоподобное чудовище, захваченное в Великой Тунолианской топи».
Я просидел в клетке уже два часа, когда на улице появился отряд дворцовой охраны и стал разгонять зрителей. Через несколько минут послышались звуки трубы, и в конце улицы я увидел приближающуюся процессию.
– Что это значит? – спросил я красного человека. Тот посмотрел на меня удивленно. Он не ожидал, что я умею говорить.
– Джал Хад идет посмотреть на тебя, – сказал он. – Он очень гордится тобой, так как такого нет во всем мире.
– Со временем он сможет узнать, что есть миллионы таких, как я, и их предводители рвутся захватить весь мир.
Красный человек рассмеялся моим словам, но он бы не смеялся, если бы знал то, что знал я.
Королевская процессия приближалась. Джал Хад шел впереди, в нескольких шагах от остальных. Это был человек с бегающими глазами. Он подошел и остановился перед моей клеткой. Остальные столпились позади. Я увидел в его свите Джанай. Она смотрела на меня и в глазах ее стояли слезы.
– Великолепно, – сказал принц, внимательно осмотрев меня – Клянусь, второго такого нет во всем мире.
Он повернулся к остальным.
– Что вы думаете об этом? – спросил он.
– Чудесно, – ответили все почти в унисон. Все, кроме Джанай. Она молчала. Тогда Джал Хад посмотрел на нее.
– А что ты думаешь, моя любовь?
– Тор-дур-бар мой друг. Жестоко держать его в клетке.
– Ты хотела бы, чтобы по улицам города разгуливали дикие звери?
– Тор-дур-бар не дикий зверь. Он смелый и преданный друг. Если бы не он, я давно бы погибла. Правда, лучше бы так и случилось. Но я никогда не забуду, каким опасностям он подвергался из-за меня.
– За это он получит награду, – презрительно сказал Джал Хад. – Он получит объедки с королевского стола.
Это уже было кое-что. Я, дворянин из Гелиума, получу объедки с королевского стола! Со стола Джал Хада, принца Амхора. Однако меня успокоила мысль, что эти объедки могут быть все же лучше, чем обычная пища, предлагаемая здесь. Поэтому я могу спокойно проглотить гордость вместе с объедками.
Конечно, у меня не было возможности поговорить с Джанай и узнать, что с ней произошло и какое будущее ее ждет, если ей самой это известно.
– Расскажи мне о себе, – сказал Джал Хад. – Ты просто выродок, или есть другие, похожие на тебя? Похожи ли на тебя твои родители?
– У меня нет родителей. И таких, как я, миллионы.
– Нет родителей? – переспросил он. – Но ведь кто-то же отложил яйцо, из которого ты вылупился?
– Я появился не из яйца.
– Ясно. Ты не только уродливейший выродок, каких я только видел, но и самый великий лжец. Может, хорошая порка научит тебя тому, что нельзя лгать великому принцу.
– Он не лжет, – сказала Джанай. – Он сказал правду.
– И ты тоже? – повернулся он к ней. – Ты тоже считаешь меня идиотом? Я наказываю моих женщин так же, как и моих зверей, если они не ведут себя подобающим образом.
– Своим поведением ты доказываешь свою глупость, – заметил я. – Двое говорят тебе правду, а ты не веришь!
– Молчать! – закричал офицер. – Можно, я убью это наглое животное, Джал Хад?
– Нет, он слишком ценен, – ответил принц. – Может, позже я прикажу его высечь.
Я подумал: «Интересно, кто осмелится войти ко мне в клетку, чтобы высечь меня. Ведь я же могу разорвать его на части».
Джал Хад повернулся и ушел со своей свитой. Затем снова появилась публика, и до самой темноты мне пришлось выносить взгляды и оскорбления толпы. Теперь я понял, какую ненависть должны питать к людям животные, которых сажают в клетки и выставляют на обозрение.
Когда толпа покинула зоосад, всех накормили, ибо Джал Хад знал, что звери в клетках едят лучше, когда никто на них не смотрит. Поэтому им было позволено есть в покое и одиночестве, одиночестве в клетке. Меня не кормили вместе с остальными. Но вскоре из дворца Джал Хада пришел мальчик-раб с подносом, полным объедков со стола принца.
У мальчика были совершенно круглые глаза. Он смотрел на меня с трепетом. В стене клетки была маленькая дверца, через которую подавалась пища. Но мальчик боялся открыть ее.
– Не бойся, – сказал он. – Я не причиню тебе вреда. Я не зверь.
Он подошел ближе, осторожно открыл дверцу.
– Я не боюсь, – сказал он, но я знал, что он боится.
50 
