108 
Арельский снова возвращается к тезису о прямой корреляции между развитием общественного строя и научно-техническим прогрессом, однако понимает его своеобразно: его рассказ не о борьбе классов, а о борьбе моноэтнических цивилизаций, которые разделены пропастью веков.
Народ Марса установил технократическую утопию, спас свою планету от высыхания, построив сеть каналов, потихоньку осваивает Солнечную систему. И тут случается катастрофа: на Марс падает его спутник Фобос. Северное полушарие красной планеты залито лавой, там все горит и взрывается. Марсиане переживают катаклизм и с большим удивлением наблюдают за тем, как на остывающем северном полушарии начинается победное шествие эволюции, которая порождает сначала хвощи с папоротниками, затем – динозавров, затем – первобытных людей. Сначала высококультурные марсиане не знают, что делать с этими бородатыми мужиками в шкурах, но потом, через несколько тысячелетий, когда Солнце начинает остывать, превращают их в рабочих, загнав в подземные города. Кончается эта история тем, что Солнце гаснет окончательно, и марсиане, стремясь сохранить и свою планету, и свою культуру, заставляют родную планету сойти с орбиты и устремиться к соседней звезде. Эта афера заканчивается вполне успешно, но из-за сотрясений почвы подземные жители вырываются на поверхность и устраивают революцию…
Вот рассказ «Междупланетные Колумбы» (1926) Ивана Даниловича Оксенштерна, писавшего под псевдонимом И. Окстон. В нем эфиромобили в конце XX века бороздят Солнечную систему, но человечество одиноко и колонизация осуществляется без особых проблем:
«…Истинным „Новым Светом“ для нас оказались Марс и Венера. Вполне естественно, что из тесных пределов перенаселенной земли человеческие потоки хлынули на эти большие необитаемые земли. Я сказал: перенаселенной. Да, это уже давало себя чувствовать. И, однако, опасения Мальтуса не оправдались. Не пришлось принимать мер для урегулирования рождений, – в новых социальных условиях свободный человек, вооруженный мощной техникой, преодолел затруднения, пугавшие наших предков, и расширение обитаемой территории за счет соседних планет нужно отнести к выдающимся победам нашей науки.»
Налажена постоянная связь с колониями, и эфиромобилю нужно всего четыре дня, чтобы добраться до красной планеты. Реальных опасностей при этом путешествии всего две: потоки метеоритов и странная психическая болезнь, заставляющая междупланетных путешественников убивать своих спутников.
Вообще-то Марс не был обязательной целью для фантастических путешественников. Тут определенно лидировала Луна. Что вполне логично. Если говорить именно о космических перелетах, безотносительно к Мировой Революции и древней цивилизации марсиан, то Луна является более близкой и куда более достижимой целью. Современники Жюля Верна даже верили, что до нее можно добраться с помощью артиллерии. Современники Циолковского в это уже не верили, однако считали, что полет к Луне может быть осуществлен в самое ближайшее время.
Когда революционный накал в приключенческой литературе стал снижаться, все чаще стали выходить «познавательные» произведения о полетах на Луну. Они, конечно, популяризировали идею космонавтики, но были исключительно безграмотны с научно-технической точки зрения. По всей видимости, их авторы пользовались популярными очерками того же Якова Перельмана, не особенно вникая в подробности и не пытаясь разобраться, на какую аудиторию рассчитаны те или иные статьи. Главное, по их мнению, было упомянуть Кибальчича, Циолковского, немецких ракетчиков, описать обед в невесомости (нагромождая при этом ошибки на ошибки) и поговорить об опасности столкновения межпланетного корабля с метеоритным потоком. Насколько все эти «штампы» соответствуют реальным достижениям теоретической и практической космонавтики, никто из авторов не знал и знать не хотел.
К примеру, в 1926 году отдельным изданием была опубликована повесть Сергея Людвиговича Граве «Путешествие на Луну», нацеленная на приобщение пионеров-школьников к теме космических полетов.
В ночь с 14 на 15 декабря с эстакады на Памире стартует ракета «Пионер», построенная по проекту Циолковского («Ракета с двойной оболочкой и насосами» 1915 года), но несколько усовершенствованная: в качестве топлива используется «новое более мощное взрывчатое вещество», а корпус изготовлен из «нового сплава из трех металлов, который выдержал доведенные до беспримерных цифр опыты атмосферного давления и тугоплавкости.» Экипаж состоит из двух инженеров, занимавшихся доработками ракеты Циолковского: Башарина и Малеева. Кроме того, в ракету «зайцем» проникает пастушок Петя, – он забирается в шкаф для скафандров и обнаруживает себя только после старта. Сначала двое инженеров хотят выбросить его за борт (!), поскольку «заяц» – лишний рот, потребляющий драгоценный кислород, но потом, смилостивившись, решают просто сократить программу пребывания на Луне до обзорной суточной прогулки. Это решение, в конечном итоге, спасает всю экспедицию: когда Малеев вывихнул ногу и Башарин не сумел дотащить его до ракеты, помощь Пети пришлась очень кстати.
108 
