Особенно,... 
211 
– Я с ней схожу, – выговорил Василий Иванович.
– Останься, Василий Иванович, разговор есть.
– Ночью, Катерина Николавна, одной-то ей как же? Одной нельзя…
– Ну, ступай, – без охоты разрешила Катерина.
3
Посреди бывшего стадиона стояла молодая лосиха и задумчиво, запрокинув рога, смотрела на молодой месяц. Она не боялась людей, понимая, видимо, что это не совсем люди.
Анька прошлась по городу, послушала несколько народных баллад у костра – она не все понимала, тут пели в основном на своем языке, – ненадолго углубилась в лес, но испугалась. В Алабине и так было совсем как в лесу и так же пахло мокрой землей, росой, корой. Возвращаться в дом не хотелось.
Василия Ивановича как почетного гостя Катерина разместила у себя, в одной из комнат четырехкомнатного облупленного жилища. Чистоту, правда, она блюла, а стены завешала репродукциями из глянцевых журналов, У нее можно было даже помыться.
Аньку уложили на старый, многажды залатанный надувной матрас, Василий Иванович прошел к Катерине Николавне на кухню и при свече о чем-то говорил с ней. Анька не могла заснуть. Разговор доносился до нее обрывками. Она хотела подойти, прислушаться, но половицы страшно заскрипели, и голоса умолкли. Она полежала еще, вслушиваясь и гадая, за что Катерина Николавна зла на новых гостей, – но усталость взяла свое, и она заснула.
Аньке снились бледные, прозрачные жители мертвого Алабина. Они протягивали к Аньке тонкие, зыбкие руки и умоляли все это как-нибудь остановить, но остановить ничего уже было нельзя: все сыпалось, потому что повторялось слишком много раз.
– Василий Иванович, – тихо говорила Катерина Николавна, – ты зачем девочку привел?
– Так ведь я не приводил, Катерина Николавна, – оправдывался старый васька. – Она сама за мной пришла, или ты не слышала?
– Захотел бы – не пришла бы. Ты мне, Василий Иваныч, вот что скажи. Только не врать! – жестко добавила Катерина. – Было у вас что с девочкой?
– Опомнись, Катерина Николавна, – жалобно заморгал Василий Иванович, – что ты такое говоришь… с ребенком-то…
– Я почем знаю? Вы люди особые, это я варягов с хазарами насквозь вижу, а про вас, странников, мне ничего не известно…
– Как можно, Катерина Николавна! – продолжал он увещевать ее. – Ведь она мне… ну… как дочь она мне! У меня дочь когда-то была, ты знаешь, Катерина Николавна? Славная девочка, вроде этой, забыл только, как звали…
– Все ты забыл. Может, и у тебя с ней было что, а ты забыл?!
– Да какая же со мной пойдет, с бродягой! – не понимал Василий Иванович.
– Да ведь пошла же она с тобой из дома! Это значит, она любит тебя, Василий Иванович.
– Ну, не так же любит… не по-женски…
– Этого мы с тобой знать не можем. Женская душа потемки, это я тебе сама говорю. А знаешь ты, Василий Иванович, что девочка твоя – хазарка?
– Откуда мне знать, Катерина Николавна, опомнись…
– А как же не знать? Самая что ни на есть. Что ж ты на семью смотрел, да ничего не увидал?
– Какие они хазары, Катерина Николавна! Если бы они хазары были, так уж их к началу войны в Москве бы не было! Хазары подчистую ушли, а кто не ушел – того выгнали…
– Ну, это ты мне не рассказывай. Среди хазар такие есть, что давно с русскими породнились, но меня-то не проведешь. Я эту кровь чую. Я по ней, можно сказать, специалист. Я сторож, Василий Иванович, у меня работа такая.
– Так это… это… – засуетился Василий Иванович. – Ее же инспектор Гуров видел, и ничего! Лично смотрел, и ничего!
– Когда это Гуров ее видел? – недоверчиво спросила Катерина.
– В Москве был у меня, – торопился Василий Иванович, – он-то про облаву и предупредил! И ее видел, и дома был, со всей ее семьей разговаривал…
– Что же он там себе думает, Гуров? – проворчала Катерина. – Явная же хазарка, к бабке не ходи… Колене в седьмом хазарка… Что, он знал, что она с тобой пойдет?
– Да откуда же ему знать? Она сама ведь не знала, что пойдет…
– А надо было знать, Василий Иванович. Сторож на то и сторож. Как же Гуров не углядел… Вы же – пара!
– Что за пара? – не понял Василий Иванович.
– Ты из наших, из странников, славного рода, она из хазар, – ты понимаешь, что будет, если меж вами что начнется?!
– Да что начнется-то, Катерина Николавна! Между нами сроду ничего не будет, я же не то что в отцы, в деды ей гожусь…
– Плохо все, Василий Иванович, – строго сказала Катерина. – Земля не держит больше, чувствую. Такое может случиться, что не знаешь, откуда ждать. Плохо все, куда ни глянь – плохо. И где это видано, чтобы хазары такие слезливые пошли – ваську в странствия провожать? Это все неспроста, Василий Иванович, думать тебе надо, Василий Иванович…
211 
