Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
39 
Свой кайф я уже сегодня получила. Потому что прекрасное утро, балкон с сигаретой и Приморский бульвар оттуда же весь поперёк себя вдоль.
– Почему она сказала мне «будь ласков»? – спросил меня муж, вынося на этот балкон мой утренний медитативный кофе «ко второй сигарете» (патентуйте название, пока не поздно: «Кофе ко Второй Сигарете» – смыслов больше, чем того кофе. И фонетика терпимая – «КаВээС»), приняв до того поднос у официантки, доставившей жизненно необходимый мне кофеин прямо в номер. Всё-таки, при всём многообразии прекрасного шведского стола «Лондонской», «дежурный» кофе там поганый. Впрочем, как и везде. А «шведский стол» – это было модно лет пятнадцать назад. В Египте. Ныне словосочетание «шведский стол» – ругательное, и мы стараемся его к себе, любимым, пореже применять. Но «Лондонской» можно простить все́хнее за совершенную гефилте фиш с тех же завтраков. Просто-таки идеальную. Но утро-то надо начать с кофе, а не с рыбы! «Жора, жарьте нам рыбу. – Рыба вся. – Жарьте всю!»
– Почему я должен быть ласков с незнакомой мне девушкой?
– Тебе что, жалко быть ласковым с незнакомой тебе официанткой? – после первого глотка кофе во мне морем разливанным бурлило благодушие. «Надо же! Надо же! Надо же!» – веселилось во мне! Надо же – во мне, одесситке, нет ни капли украинской крови, но я знаю, что такое «Будь ласка!». Надо же – в моём муже, коренном москвиче, есть, судя по семейным разговорам, шестнадцатая хохла, а он не хочет быть ласков. Надо же – в Одессе, на Приморском бульваре, в «Лондонской» гутарят дэржавною мовою!
– Ты чего хихикаешь?!
– Да она просто сказала тебе: «Пожалуйста!» Ты же наверняка сказал ей спасибо?
– Ну да, сказал. Я ей: «Спасибо!» – а она мне: «Будь ласков!»
– «Будь ласка», а не «будь ласков», балда!
– Слушай, а на телевидении тебе не придётся говорить по-украински?
– Не по-украински, а украинскою, – поправила я мужа, а сама внезапно испугалась. А вдруг действительно? Только-только в Киеве я уже обогатилась экспириенсом двуязычного общения. Ребята с Пэршого Национального запытувалы мэнэ украинською, а я видповидала… тьфу ты!.. отвечала российською. Русскою. По-русски. Господи божэ, як правильно-то? Всё было, в общем и целом, прекрасно, но несколько гротескно. Напрыклад:
– Як вы розумиетэ, е майбутне у российськых пысьмэнныкив в Украини?
– Я думаю, что у российских писателей будущее есть на Украине. Потому как у российских писателей здесь есть и прошлое и настоящее. И куда, я хочу спросить, при таком раскладе может подеваться будущее?
И так далее, около часа в подобном духе.
– How do you do?!
– Всегда правой!
– Как вы это делаете?
– All right!
«Чуден Днепр при тихой погоде…»
В общем, вместо приветствия Наталья Симисинова – ведущая программы одесского телевидения: «Ночь: разговор», на запись которой мы, собственно, и отправились утром на Сегедскую – услышала от российского писателя:
– Говорим-то по-русски?!
– Ну конечно, Татьяна, конечно! – ответила милая, приятная ведущая, хотя я уже была готова услышать всё что угодно, от пионерского «Yes, I do!» до тихо шёпотом в сторону: «Или у неё «манечка»?»
И тут же рассказала ей дурацкий, сомнительного остроумия анекдот, запамятованный мною ещё в начале развала-передела: «Решил новый русский съездить на Украину. Друзья его отговаривают, мол, зачем тебе туда, лучше слетай в Египет, там уже все арабы русский выучили только за то, что мы им разговариваем! Он ни в какую. Хочет на Украину, и всё! Хоть кол на голове теши. Уехал рано утром, а поздно вечером уже вернулся. Друзья спрашивают, мол, что не так?
– Да я до Брянска доехал, а там, на границе, плакат висит. И написано: «Нехуй шастать!» Ну, я обиделся, развернулся и домой.
– Дурак ты! – отвечают ему друзья. – Языки учи! Не «нехуй шастать», а «нэхай щастыть!». Типа, счастливого пути!»
Мои все дружно грохнули. Наталья слегка виновато улыбнулась, а я почувствовала себя не «известной российской писательницей», а известной своим умением ляпнуть что-нибудь мимо кассы. Что и доказывать не требуется.
В воздухе Сегедской – Наталья вышла встретить нас прямо у подъезда – повисла «Pause». Из образовавшейся пространственно-временной дыры, прямо мимо нас, выплыла смело наряженная тётя с разодетой под детский утренник собачонкой. Мой издатель что-то ласковое сказал собачонке и потянулся руками. Его можно простить, он любит собак – у него у самого лабрадор.
39 
