Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
233 
Вероятно, самым ценным итогом происшедшего стало то, что Гнеушев, и прежде ценивший Окуджаву, после этой истории стал его боготворить. Он еще не встречал среди коллег такой товарищеской самоотверженности. В качестве привета опальному Окуджаве он назвал свой сборник 1972 года «Последний автобус». В этой готовности помочь провинциальному собрату, на чью голову обрушились незаслуженные громы, проявилась обычная для Окуджавы рыцарственность. Сам он отделался сравнительно легко – поскольку в «письме трудящихся» упоминалась его «Песенка о дураках» (мир молодых поэтов населен дураками и подлецами, позор!) – его вызвали в обком КПСС, тот самый, где когда-то предлагали убрать из «Леньки Королева» строчку «Да некому оплакать его жизнь», потому что ее готов оплакать коллектив.
– Булат Шалвович, – сказали ему на этот раз. – Вот вы написали песенку о дураках.
– Написал, – сказал он уже гораздо уверенней, чем в прошлый раз. – А зачем защищать дураков?
– Дураки есть, – сказали ему. – Но зачем акцентировать? Зачем все эти теневые стороны… Вы же пишете про войну… У вас была когда-то замечательная песенка о Леньке Королеве…
Этот эпизод он любил пересказывать на вечерах.
7
7 ноября 1965 года первая жена Окуджавы умерла от острой сердечной недостаточности.
8 этот день она зашла к Огневым, они немного выпили по случаю праздника, и она спела любимую песню: «И я была девушкой юной» – мало кто вспомнит, что это перевод Багрицкого, песня из кантаты Бернса «Веселые нищие». Это еще один текст Багрицкого, превратившийся в песню, – по воспоминаниям Огнева, Галина часто ее пела; в военных стилизациях Окуджавы трудно не заметить влияния этой шотландской баллады.
- И я была девушкой юной,
- Сама не припомню когда;
- Я дочь молодого драгуна,
- И этим родством я горда.
- Трубили горнисты беспечно,
- И лошади строились в ряд,
- И мне полюбился, конечно,
- С барсучьим султаном солдат.
- И первым любовным туманом
- Меня он покрыл, как плащом,
- Недаром он шел с барабаном
- Пред целым драгунским полком;
- Мундир полыхает пожаром,
- Усы палашами торчат…
- Недаром, недаром, недаром
- Тебя я любила, солдат.
- <…>
- Но миром кончаются войны,
- И по миру я побрела.
- Голодная, с дрожью запойной,
- В харчевне под лавкой спала.
- На рынке, у самой дороги,
- Где нищие рядом сидят,
- С тобой я столкнулась, безногий,
- Безрукий и рыжий солдат.
- Я вольных годов не считала,
- Любовь раздавая свою;
- За рюмкой, за кружкой удалой
- Я прежние песни пою.
- Пока еще глотка глотает,
- Пока еще зубы скрипят,
- Мой голос тебя прославляет,
- С барсучьим султаном солдат!
Справедливости ради заметим, что маршаковский перевод той же песни – «Девицей была я, не помню когда» – не выдерживает никакого сравнения с вольным переложением Багрицкого, широко певшимся еще до фильма «Старшая сестра», где эту вещь со страстным придыханием исполняла Татьяна Доронина.
Галина спела ее у Огневых, погрустнела, улыбнулась, сказала: «Ну, я побежала?»
Через час ее сын позвонил в их дверь: «Маме плохо!»
Вызвали врача, но «скорая» не могла добраться до аэропортовских домов из-за перегороженной Москвы: по праздникам центр был перекрыт. Побежали за врачом, живущим на нижнем этаже, но у того были гости, и он не пожелал оторваться от застолья. Еще до приезда «скорой» Галина Смольянинова умерла от острой сердечной недостаточности. Игорь все это время сидел у Огневых, ему ничего не говорили.
Она предвидела такой исход – жаловалась на сердце (еще во время первых, неудачных родов у нее при обследовании обнаружился порок), баловала Игоря, отвечая на укоры соседей: «Когда меня не будет, кто о нем позаботится?» Но ее сестра Ирина Живописцева, побывавшая в Москве в начале ноября, запомнила сестру красивой, уверенной, постройнев-шей, спокойно реагировавшей на звонки мужа из Ленинграда. Видимо, это спокойствие давалось трудно. Окуджава до конца дней не простил себе смерти первой жены и судьбы сына, хотя о его вине в этом случае говорить трудно – развод давно стал неизбежным, и всё, что мог, он для первой семьи делал. Галина думала о новом замужестве, но не складывалось. Окуджава несколько раз звонил ей из Ленинграда, но в конце концов отношения сошли на нет.
233 
