89 
«Многообещающее начало. Надеюсь, он сейчас не достанет из-под стола автомат Калашникова? Покричит. Выгонит. По морде даст, в худшем случае… В худшем ли?..»
Сашка демонстративно дождалась, пока подошедший официант подвинет стул, и молча присела напротив.
– Его тоже зовут Антон.
– Кого?
– Этого официанта.
– А кого ещё зовут Антон?
– Того, что обслуживал нас после эпизода «чудесного спасения».
– А-а-а…
– Ты не знал?
– Знал. Я тебя сюда позвал не для того, чтобы об официантах говорить.
– Это я тебя сюда позвала.
– Я заказал тебе текилы. Четыре по пятьдесят.
«Ну, хоть об этом помнит!»
– Спасибо. Мне сразу нахрюкаться или мы вначале будем серьёзно говорить?
– Мы будем говорить в процессе. Что будешь есть?
– Ничего. Лайм. Я должна заботиться о фигуре, сохранять, так сказать, товарный вид. А текила и так калорийная.
– Как знаешь.
Просто Вова был как-то совершенно бесцветен. Сашка понятия не имела, чего от него ожидать, несмотря на всю свою профессиональную психологию.
«Может, их в армии кодируют? Это тоже из какого-то фильма…»
Бесстрастный официант поставил перед Сашкой четыре рюмки текилы, солонку и нарезанный лайм.
– За что пьём?
– Тут хорошо знают твои привычки.
– Просто у него хорошая память.
– Просто тебя сложно забыть.
– Так за что пьём?
– За это и пьём. За твою незабываемость.
Сашка пожала плечами и, лизнув соли, опрокинула рюмку. Закусывать не стала.
«И так кисло…»
– Саша, выходи за меня замуж, – спокойно произнёс просто Вова.
«Ё!.. Хорошо, что текилу успела проглотить!»
Она молча опрокинула вторую.
– Я не вижу другого способа избавиться от патологической зависимости от тебя. Я уже всё перепробовал.
– Дрова… Колокола… – Сашка прыснула.
– И даже других баб, – серьёзно продолжил он.
– Зашибись! Если уж и это не помогло, действительно, остаётся – только оформить… Акт гражданского состояния!
– Саша, не ёрничай. Я совершенно серьёзно предлагаю.
– Вов, помнишь, как-то после очередной нашей ссоры… Ты тогда закрылся в сауне и не открывал мне, хотя я скреблась туда, как покинутая собачонка… Я нашла в тамошней гардеробной – не потому, что искала, а потому что меня заинтересовали какие-то альбомы, стоящие в самом неподходящем месте на самой неподходящей полке, – фотографию твоей жены. Помнишь? – Он кивнул.
– Забавно. Хочешь что-то спрятать – положи на самое видное место. А если хочешь, чтобы обязательно нашли – запрячь получше… Так вот, я напомню. Ты мог подзабыть детали. Ты вышел, как обычно ни в чём не бывало. И, увидев у меня в руках фотокарточку, взвился по новой. Я даже ничего сказать не успела. Да и нечего мне было говорить, если честно. Я всего лишь любопытна, как все женщины. Ты орал, что эта женщина – мать твоих детей. Что она перетерпела все муки рядом с тобой – год просидев рядом с твоей больничной койкой. Что никому, кроме неё, ты не скажешь никогда слова «люблю». И так далее, и так далее, и так далее. Я просто даже не знала, что ответить. Потому что мне было совершенно нечего отвечать. Я уважала и уважаю эту женщину и за твоих детей, хотя никакого особенного героизма в деторождении не вижу. И за бесконечные госпиталя. Особенно теперь, зная твой характер. Но ты так орал тогда… Кстати, именно тогда я и поняла, что не хочу жить с тобой под одной крышей. С тобой, с твоими воспоминаниями, с твоей женой, с твоими детьми, с твоей жестокостью, с твоим самодурством и, главное, – с твоим огромным чувством вины. А ты говоришь, замуж… Замужество предполагает любовь. Ты не знал? Скорее всего, тебе нужно жениться именно на твоей бывшей жене. Так часто бывает, поверь. Она одна способна вытерпеть все твои «характерологические особенности». Потому что любит тебя. Это так очевидно. Вова, я тебя не люблю. Это честно. Ты – никогда не скажешь мне слова «люблю». Какой смысл?
Сашка выпила третью и, махнув официанту, заказала кофе. Просто Вова молчал. Мрачно. Она прямо таки видела, как ворочается его мозг. Он не был глуп, отнюдь. Просто патологическая привязанность превратилась в навязчивую идею. А все свои идеи – деловые или навязчивые – просто Вова привык реализовывать. И сейчас он в оперативной обстановке рассчитывал коррекцию пути.
– Саша, – наконец он заговорил, – если «да» – мы с тобой всё оформим по-людски, включая брачный договор, если тебе так будет спокойнее. Вплоть до мелочей. Тебе больше всего нравится третий этаж? Отлично. Я обставлю его под твой вкус. Я куплю тебе машину. Оформлю её на твоё имя. Хочешь – работай. У тебя забавная служба. Не хочешь – не работай. Просто будь со мной. Если «нет» – ты навсегда убираешься из моей жизни. На обдумывание – неделя.
89 
