Но что значит логика в сравнении с религиозными убеждениями!
Одно хорошо: командование норманов прекрасно понимало опасность. Опыт, наверняка, уже имелся. Так что больных отделили от здоровых (чтоб не заражали проклятием), а здоровым предписали участвовать в искупительных ритуалах: в частности – окуривании благовониями. Тоже, кстати, дезинфекция какая-никакая…
Подхватить кровавый понос в отсутствие антибиотиков мне как-то не улыбалось. Вывод: надо валить!
– Если я больше не нужен Рагнару-конунгу, то может мне будет позволено вернуться в свой хирд? – дипломатично поинтересовался я.
– Не хочешь стать моим человеком? – пророкотал Лотброк. Впрочем, довольно добродушно.
– Хрёрек-ярл – твой человек, – еще более дипломатично ответил я. – А я – его.
– Ладно, – милостиво кивнул конунг. – Возвращайся к моему брату Хрёреку. Но – завтра. Сегодня у нас будет пир. В твою честь. Ибо ты, Ульф, сын Вогена, славно послужил мне и моему воинству.
Такие слова обычно предшествовали подарку.
Так и было. Рагнар поглядел на свои золотые браслетики… Но, видимо, счел их слишком мелкими для моего геройства. И стащил с шеи золотую цепку с медальоном, изображавшим то ли слившихся в любовном объятии драконов, то ли передравшихся собак.
– Возьми, Ульф! Возьми и носи! Пусть все видят, что Рагнар-конунг так же щедр с друзьями, как и беспощаден к врагам!
Я поклонился так низко, насколько позволяло достоинство и доспехи.
А цепочка-то неслабая. Килограмм, не меньше.
– Из реки – не пить! Вообще воды сырой не пить! Никакой! Только кипяченую. И только – из серебряной посуды. Руки перед едой мыть. Тоже кипяченой водой. Гадить – отдельно от других. Руками без необходимости никого и ничего не трогать! Только – в перчатках. Потом перчатки пронести сквозь пламя.
– Зачем всё это нужно? – наконец не выдержал Тьёрви.
При всём уважении ко мне и моему геройству, он, все-таки, хёвдинг. И старший в нашей маленькой компании.
– Может и не нужно, – согласился я. – Если ты хочешь срать кровью, забудь о том, что я сказал.
Тьёрви подумал немного… И кивнул. Надо полагать, вспомнил о моей «колдовской» репутации.
– Будет так, как ты сказал.
– Вот и славно. И, если никто не против, – персональный взгляд на Тьёрви, – то завтра мы отбываем. Я бы и сегодня уехал, но Рагнар устраивает пир в мою честь.
– Тебя что-то беспокоит, – констатировал Свардхёвди после окончания моей «гигиенической» речи.
– Да, – сказал я. – И очень сильно. Так что позаботься, пожалуйста о том, чтобы до нашего отъезда все, включая Стюрмира, делали то, что я велел.
– Я прослежу, – пообещал Медвежонок.
Хочется верить, ведь ни меня, ни Тьёрви вечером с ними не будет. Мы будем пировать у Рагнара. А теперь хорошо бы часика три поспать. Где-нибудь подальше от шумного и вонючего норманского общества.
Это оказалось проще решить, чем сделать. Пришлось отмахать километра три, пока я наконец не отыскал укромное местечко на берегу милого озерца. С противоположной стороны озерца стояли какие-то домики, но здесь, видно, когда-то прошел смерч, превратив лес в бурелом, уже успевший прорасти и укрепиться молоденькой порослью. Найти меня в этом древесном хаосе было трудновато. А бесшумно подобраться – и вовсе невозможно. Так что я выбрал местечко вдали от муравьиных троп, расстелил на травке плащ, распоясался, стащил сапоги, лег и тут же вырубился.
Спал без помех, а когда проснулся, солнце уже обозначило часика четыре пополудни. То есть придавил минут триста. Супер!
Теперь – освежиться. Осмотр озера показал: трупов поблизости не наблюдается и пахнет вода вполне нормально.
Так что я рискнул искупаться. Тоже без проблем.
Вытершись плащом, я оделся, вооружился, вылез из бурелома и в отличном настроении двинул в обратный путь. Ни на миг, впрочем, не забывая, что я – на чужой территории и всякий уважающий себя француз с удовольствием пустит стрелу в одинокого викинга.
Опасался-то я аборигенов, но действительность показала – зря. Главные киллеры на французской земле этим летом – отнюдь не французы. А я, завершив миссию, совершенно не ко времени расслабился…
* * *
– Стоять!
Их было четверо. Каждый – с полтора меня. Верно, от неожиданности мои память и разум обострилась настолько, что я сразу понял, кто это такие. Это бородатое личико снилось мне не раз. А четверо молодцов на него похожи, как братья-близнецы.