Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
104 
Или этот германец совсем тупой, или полностью отмороженный.
– Ты зачем детей перебил? – спросил Черепанов.
– Детей? Каких детей? – варвар удивился.
– Там. – Черепанов махнул в сторону голубятни.
– Это мы там были, рикс, – пробасил один из варваров. (По-своему, но Геннадий понял.) – Ничего там интересного не было. – Варвар пожал могучими плечами.
– Римлянин спрашивает: зачем ты щенят побил?
– Да на что они нам? – удивился германец. – Здесь их все одно не продать. А ему-то какое дело?
– Вот интересуется, – ответил рикс.
На какое-то время Черепанов утратил ощущение реальности. Может, это он попал в плен? Может, это у него связаны руки, а не у варвара?
– Ладно, кентурион, – произнес вождь. – Давай о серьезных вещах поговорим. Ты победил. Ясно, что добычи у нас не будет. А что есть, ты, ясно, себе приберешь. А нам деньги нужны. Я тут подумал: почему бы нам не послужить твоей империи? За хорошую плату? Что думаете, братья?
Пленники одобрительно заворчали.
Черепанов молчал.
Варвар истолковал его молчание совершенно определенным образом.
– Ты не думай, – сказал он. – Выкупа за нас все равно не получишь. А воины мы отменные, ты видел. – Вожак усмехнулся. – Стоим недешево, сам понимаешь. Но мы того стоим. Ты называй свою цену – поторгуемся.
Нет, Геннадий определенно чего-то не понимал. Он поглядел на своих декурионов: Трогус кривил губы, а вот Ингенс-старший слушал варварского рикса очень внимательно и без малейшего предубеждения.
– Трогус, – негромко произнес Черепанов. – Как в этой провинции поступают с пойманными разбойниками?
– С разбойниками? – Трогус был удивлен вопросом. – Их вешают, кентурион, как же еще. Сначала, конечно, судят. А когда вина установлена, тогда вешают.
– Годится, – кивнул подполковник. – Опцион! Вот перед тобой шайка разбойников. И вина их установлена. Мной. Так что давай, займись. Справишься?
– То есть ты не будешь их вербовать? – удивился Ингенс. – Даже не спросишь, сколько они хотят?
– Нет, не спрошу. И когда мне понадобится твой совет, опцион, я скажу тебе об этом. Я тебе задал вопрос: справишься?
– А почему нет? – Ингенс-старший деловито огляделся. – Вона под навесом брус заготовлен.
Я прикидываю, на полсотни хватит. И на остальных найдем что-нибудь. Вешать-то как?
– На веревках, – буркнул Черепанов. – Трогус, пусть твои парни ему помогут.
И двинулся к господскому дому.
Подполковник российских ВВС, летчик-космонавт Геннадий Черепанов не был жесток. Но было несколько вещей, о которых он точно знал: так делать не следует. Например, убивать детей. Возможно, он так думал, потому что был летчиком, а ведь таких, как он, постоянно упрекали в подобном. И каждый телевизионный эпизод с пострадавшими от бомбежек Черепанов отчасти воспринимал на свой счет. Хотя сам никогда городов не бомбил, наоборот, сбивал тех, которые бомбили.
А тех, кто воспринимал развалины и трупы мирных жителей как неизбежные военные издержки, безусловно, более предпочтительные, чем гибель нескольких собственных солдат, таких Черепанов, мягко говоря, не любил. Поэтому у него не было никаких шансов обзавестись штанами с лампасами. Но потому же и у дикаря-германца не было никаких шансов рассчитывать, что победитель поймет его точку зрения. То есть подполковник, конечно, мог ее понять, но не желал.
– Эй, кентурион! – крикнул ему в спину варварский вожак. – Что-то я тебя не понял!
Геннадий повернулся.
– Скоро поймешь, – пообещал он. – Увести эту погань!
Ему кричали вслед, но Черепанов не слушал. Не потому, что ему было плевать, что думают о нем те, кого он минуту назад вычеркнул из списков (хотя и это тоже), а потому что на заляпанных кровью, грязью и нечистотами ступенях портика усадьбы Черепанов увидел ангела.
Глава пятая Трибун претория, благородная патрицианка и суровый младший кентурион
Ангел спускался, вернее, спускалась по лестнице, нисколько не заботясь, что край белой столы [131] волочится по грязи. Следом за «ангелом» вышагивал мужчина в форме офицера преторианской гвардии. За преторианцем, прихрамывая, ковылял еще один, в доспехах попроще, с окровавленной тряпкой на правой руке. Когда Черепанов снова обрел способность видеть что-либо, кроме «белого ангела», этот второй сразу пришелся ему по душе. А вот аккуратный преторианец с ходу не понравился.
104 
