— Лечусь, Фирка... Лечусь, родненькая, — дрогнувшим голосом ответил ей Серега и отвел в сторону глаза, полные слез...
ЛЕСТНИЧНАЯ ПЛОЩАДКА. ВТОРОЙ ЭТАЖ
Этот дом — как и дом Самошниковых, из разряда хрущевских пятиэтажек — стоял напротив, метрах в сорока.
Заяц сидел на подоконнике второго этажа и не спускал глаз с подъезда Самошниковых и с их «Запорожца», стоявшего рядом.
Одет он был, как и положено слесарю-сантехнику, — грязная телогрейка, черный рабочий комбинезон, сапоги с вывернутыми голенищами, вязаный «петушок» на голове, через плечо — сумка с инструментами...
У ДОМА САМОШНИКОВЫХ...
Когда Фирочка открывала «Запорожец», к ней подошел высокий сосед по дому, спросил:
— Эсфирь Анатольевна, до метро не подбросите?
— Конечно, конечно! Садитесь...
ЛЕСТНИЧНАЯ ПЛОЩАДКА ДОМА НАПРОТИВ
Несколько деревьев перекрывали «Запорожец» для глаз Зайца.
Увидел лишь, что в машину сели мужчина и женщина...
— Два мильена — ну полный улет!.. — тихо сказал себе Заяц. — Сейчас ты у меня до жопы расколешься, жидовка старая...
Усмехнулся нехорошо и спрыгнул с подоконника.
Вынул из сумки тяжелый слесарный молоток-ручник, переложил его рукояткой вверх за пазуху и тихо стал спускаться вниз по лестнице...
КВАРТИРА САМОШНИКОВЫХ
В кухне Серега заварил чай для Любови Абрамовны, налил в кружку, положил на блюдце чайную ложечку и только было собрался в «детскую»...
...как у входной двери раздался звонок.
— Сейчас, мама, подождите! — крикнул Серега. — Фирка, наверное, что-то забыла!..
Осторожно взял блюдечко с кружкой в одну руку, а второй открыл входную дверь.
Увидел на пороге паренька-водопроводчика, улыбнулся ему, сказал:
— Здорово! — и вопросительно посмотрел на него.
Заяц перетрусил чуть ли не до обморока! Спросил растерянно:
— А вы... дома?..
— Как видишь, — ответил Серега. — А тебе чего?
— Дак... Это... Ошибся, наверное... — пролепетал Заяц...
...но в эту секунду с блюдца, которое Сергей Алексеевич Самошников держал одной рукой, соскользнула чайная ложечка и упала прямо на резиновый коврик в узкой прихожей.
— Извини, парень, заходи... Секунду, — сказал Серега и наклонился за чайной ложкой...
Заяц сделал шаг вперед, прикрыл за собой дверь и...
...увидел нестриженую Серегину голову у своих колен!..
Заяц выхватил из-за пазухи тяжелый слесарный молоток и изо всей силы ударил Сергея Алексеевича молотком по затылку!!!
Серега выронил блюдце и кружку с чаем и ткнулся лицом в резиновый коврик. Но его кровь брызнула так высоко, что буквально окатила лицо и телогрейку Зайца...
А тот уже не мог совладать с собой и в истерическом исступлении продолжал бить мертвого Серегу молотком по голове...
— Это Фирочка? — послышался слабый голос Любови Абрамовны из «детской». — Фирочка, Сережа, зайдите ко мне на секунду...
Заяц засунул молоток с прилипшими волосами Сергея Алексеевича в сумку и пошел на голос Любови Абрамовны.
Когда он появился в дверях «детской» с брызгами Сережиной крови на лице, с окровавленными руками, с бурыми кровавыми пятнами на телогрейке, Любовь Абрамовна онемела от ужаса...
— Деньги!.. — просипел Заяц.
Трясущимися руками Любовь Абрамовна приоткрыла верхний ящик тумбочки, но Заяц подскочил к ней, толкнул в грудь и липкой от крови рукой зажал ей рот.
— Только открой пасть, сучара еврейская!
Увидел в тумбочке советские рубли, сгреб их и хлестко ударил Любовь Абрамовну по лицу.
— Ты мне, падла, лапшу на уши не вешай! Где германские деньги?!
Любовь Абрамовна хотела что-то сказать, но Заяц снова ударил ее по лицу.
— Быстрей, сука!.. Быстрей!!! — Заяц лихорадочно стал рыться в тумбочке. — Где? Где?! Говори!..
Любовь Абрамовна собралась с силами и громко закричала:
— Сережа!.. Сереженька...
Этот крик перепугал Зайца. Он выхватил из-под головы Любови Абрамовны подушку, одной рукой схватил ее за горло, а второй притиснул подушку к ее лицу и навалился всем своим весом.
— Будешь говорить?! Где бундесовые деньги?!
Но тут по телу Любови Абрамовны пробежала короткая судорога, из-под одеяла затряслись старые худенькие ноги, а из-под подушки раздался короткий приглушенный всхрип...
— Говори, морда жидовская!.. — крикнул Заяц и сдернул подушку с лица Любови Абрамовны.
Навсегда застывшие глаза Любови Абрамовны смотрели в забрызганную кровью физиономию Зайца.